«Цивилизация» зла: бывший узник показал одну из мрачных страниц брянского концлагеря  

В Брянске создается музейно-мемориальный комплекс «Жертвам узникам концлагеря Дулаг 142». Губернатор Александр Богомаз считает важным, что работа ведется появится по поручению президента России Владимира Путина.

В нечеловеческих условиях концлагеря оказались и дети. Анатолий Эсипов оказался там в семилетнем возрасте. В памяти ужасы концлагеря отпечатались так, что и сейчас эти картины всплывают в сознании с пугающей отчетливостью.

Сейчас Анатолий Эсипов живет в Челябинске, но родился он во Мценске Орловской области в 1935 году. В концлагере «Дулаг 142» находился более года − с начала лета 1942 года по начало сентября 1943. Тогда узников затолкали в грузовой вагон и отправили, вероятно, в Германию. Но довезли только до Клинцов, где и бросили.

− Охрана эшелона разбежалась, − рассказал Анатолий Эсипов «Брянской учительской газете» , − а мы расползлись по городу, занимая пустующие дома. В вагоне были только женщины и дети. Думаю, что вагоны эшелона были заполнены какими то грузами, а люди занимали два или три вагона. Я находился в лагере вместе с мамой, только она попала туда раньше − вместе с сестрой моего отца. Произошло это в марте 1942 года при зачистке местности немцами где-то в районе населенного пункта Кромы Орловской области. Вообще-то мы жили во Мценске, но уходили из города в сельскую местность от немцев, причем уходили и возвращались, так как Мценск в течение короткого периода 1941 года несколько раз переходил из рук в руки воюющих сторон. И вот в последний раз мы уже не вернулись в родной город. В Кромах немцы отделили молодых женщин от детей и старух и отправили их в орловскую тюрьму, но это я узнал уже позже. Мы же с бабушкой остались в Кромах. С наступлением тепла пришла машина с двумя немцами и мамой, и меня доставили в этот лагерь. Лагерь был пересыльный, наибольшее количество заключенных там приходилось , я полагаю, на 1941 год и на первую половину 1942 года. На этот же период приходилось и варварство захватчиков. То, что рассказывают свидетели тех лет на сайтах в интернете, я слышал от мамы почти слово в слово в 1943 году. И потом этих свидетелей наверняка отправили в Германию, как мою тетку, например. А маму − она была финансистом и работала во Мценске в Госбанке − оставили в лагере и заставили работать бухгалтером на бирже. Ну а меня прихватили, надо полагать, как гаранта. На снимке, где у ворот лагеря стоит танкетка, сразу за воротами − здание этой самой биржи.

По словам бывшего узника концлагеря, их барак находился между бараком-общежитием полицаев и резиденцией коменданта лагеря − направо от главных ворот.

− Должен сказать, что сведения о педантичности немцев несколько преувеличены, продолжает рассказ Анатолий Эсипов. − В ограждениях лагеря было достаточно дыр, через которые можно было выбраться на волю. А часовым на вышках все было до лампочки, может быть, потому, что на вышках сидели не немцы, а полицаи.

В 2019 году Анатолий Эсипов предпринял попытку найти сведения о своем пребывании в «Дулаге 142». В том числе и в немецком Арользене, где расположен центром документации о преследованиях, которые учинил фашистский режим, и узниках, выживших в неволе. Арользен сообщил, что все документы должны быть в Росархиве. Там провели поиск документов и направили архивную справку с информацией «о немецком лагере в пос. Урицкий». В справке оказалось лишь то, что маленький узник слышал от мамы и читал у свидетелей.

− С приходом Красной Армии в Клинцы вернулась советская власть, и мама стала снова работать в Госбанке по своей специальности, − вспоминает Анатолий Эсипов. − В 1945 году она была переведена в областную контору Госбанка инспектором. В это время  в Брянске шел суд над немецкими военными преступниками, главным обвиняемым был комендант города генерал Адольф Гаман и другие. Не исключаю, что она могла быть свидетелем на процессе по поводу лагеря. Осенью 1945 года приговор в отношении военного преступника Гамана, а также генерала и ефрейтора был приведен в исполнение при большом скоплении народа. Я присутствовал при этом действии. Произошло это на той площади, где потом построили драмтеатр. К сожалению, мамы не стало в 1949 голу, она умерла от туберкулеза в возрасте 32 лет.

По словам Анатолия Эсипова, лет с восемнадцати он мучается одним вопросом: в каком же лагере ему пришлось побывать в годы войны? Читая различные публикации о немецких лагерях, он всегда считал, что ему просто повезло остаться в живых во время той войны.

− Мои воспоминания тех лет носят эпизодический характер и никак не связаны с  логическими реалиями. Все, видимо, происходит от субъективного восприятия действительности. Так вот, мое мнение по некоторым поводам носят особый характер и отличаются от выводов некоторых исследователей. Например, Анастасия Каратаева пишет, что в «Дулаг 142» сгоняли население из Брянска и прилегающих деревень, а ведь Брянск до 1943 года административно входил в состав Орловской области, и в «Дулаг» сгоняли людей не только из прилегающих к Брянску деревень, но и с сопредельных областей. Немцы зачищали территории, подготавливая наступление на Сталинград. Второе. В одном бараке было 1200-1500 заключенных, следовательно, в 10 бараков даже при большом желании нельзя втиснуть одновременно 80 000 человек. Да и не было там, насколько я помню, такого количества бараков. То есть надо уточнять: или через «Дулаг-142» прошло за все время 80 000, или там эти тысячи были одновременно. Когда я попал в лагерь, то начал в силу детского любопытства, ознакомление с «достопримечательностями» и однажды у гаража (он находился с левой стороны дороги, идущей  от центральных ворот) увидел двух людей в форме командиров Красной Армии. У одного на петлицах было три кубаря, а у второго были «шпалы». Мама потом пояснила, что это были наши военврачи из лазарета. Тот, который с кубарями, был военврач Степанов из Воронежа, (фамилию и то , что он из Воронежа, я узнал только в 1943 году) а со «шпалами», чернявый, видимо, и был Миминошвили. Но это уже мои умозаключения. Вот эти врачи и еще один человек по имени Илья исчезли из лагеря, и долгое время я думал , что они погибли. Оказывается, что они совершили побег. Добавлю, мы тоже однажды должны были сбежать и уже сидели на узлах, но что-то пошло не так, и хотя партизаны начали маневр отвлечения, устроив стрельбу у  юго-восточной ограды лагеря, нам пришлось распаковать узлы и укротить свой порыв.

В 1943 году показания городской комиссии по расследованию злодеяний и причиненных ущербов немецко-фашистскими оккупантами городу Брянску давал военврач 3 ранга Дмитрий Иванович Миминошвили, 1918 года рождения. В октябре 1941 года в районе деревни Нехочи он попал вместе с военной частью в окружение, был ранен в ногу. Трое врачей больше недели пробирались через леса, пытались выйти из окружения, но во время ночевки были окружены и взяты в плен в районе поселка Пальцо.

Миминошвили описывал концлагерь так. Вокруг лагеря были двойные проволочные ограждения. Сама территория была перегорожена множеством заборов из колючей проволоки. Около двух недель немцы не кормили пленных. Затем примерно неделю кормили так: офицер на нагруженной гнилым мясом телеге заезжал в лагерь и бросал куски мяса. Голодная толпа военнопленных набрасывалась на выпачканное в грязи мясо, а сопровождавшие телегу офицеры и солдаты открывали по толпе огонь из пулеметов и автоматов.

Анатолий Эсипов дополнил рассказ Миминошвили:

−  Мама рассказывала, что сбрасывали трупы лошадей, и голодная толпа бросалась на эту «еду», калечили друг друга, так как у многих были ножи и другие режущие предметы. А еще немцы развлекались тем, что на эту толпу голодных людей направляли громко рычащую танкетку, которая вполне могла и раздавить кого угодно. Когда я в первый раз увидел снимок с танкеткой у ворот лагеря, первой мыслью было: а не та ли эта танкетка? Мама всегда говорила , что это происходило до моего появления в лагере, но не знаю, была ли она очевидцем или рассказывала с чужих слов. Вот эти сомнения дают мне повод предполагать, что в лагере было два коменданта и оба в звании майора. Который из них Вайзе − не знаю, но должен рассказать о том, как мне дали понять, что такое частная собственность. Этот урок запомнил на всю жизнь. Однажды,  заглянув с задворков в окно апартаментов коменданта, я решил внести вклад в победу над врагом и «увел» у него бритвенные принадлежности. На другой день комендант вышел на службу небритым. Этот случай на полторы недели лишил меня возможности знакомиться с лагерной жизнью, так как я мог лежать лишь на животе.

Анатолий Эсипов говорит, что часто задавал себе вопрос, зачем в этом лагере был лазарет, если с людьми поступали как заблагорассудится. Ответа так и не нашел.

− Внутри этого лазарета я не был, но слышал , что там находились раненые военнопленные, − рассказывает бывший узник. − Среди них большей частью были летчики и танкисты. Однажды я проходил мимо основного входа (это по дороге ведущей от главных ворот лагеря) в этот лазарет и увидел , что там один человек красит могильную  пирамидку в синий цвет. На пирамидке была звездочка. Я задал вопрос, кому такой памятник. Оказывается, умер находившийся в лазарете летчик, он обгорел во время боя, и его лечили в этом лазарете. Значит, кто-то отдал распоряжение поступить именно таким образом. Кто это был, я не знаю, но я был свидетелем такого факта, который относится ко второй половине лета 1942 года, когда я изучал северную часть лагеря.

Исследования историков и воспоминания других узников раскрывают роль лазаретов. Естественно, их открывали не для того, чтобы беречь жизни невольников. Зачастую попадание в концлагерный лазарет означало верную гибель. Здесь проводили «селекцию», то есть отбирали тех, кого можно было отправить в Германию на принудительные работы. А в некоторых лазаретах ставили чудовищные медицинские эксперименты, убивая людей. Вероятно, о брянском концлагере будет написано еще много.

В северной части «Дулага 142» находились гаражи, в которых стояли машины, вызывавшие жгучий интерес мальчика. Анаталий Эсипов вспоминает:

− Однажды мне удалось даже прокатиться в Брянск с шофером из числа военнопленных, причем я не помню, чтобы машину осматривали на выезде из ворот лагеря. Выйти из лагеря не представляло сложности. Было очень много различных лазеек в заборе, и я ими пользовался, причем мои «путешествия» простирались довольно далеко − я доходил до восточной окраины Радицы. Зимой на одном коньке разъезжал вдоль лагерного забора до центральных ворот, где стоял один охранник, у которого всегда находилась эрзацконфета типа нашего витамина С. Но наша «дружба» не продлилась долго, и когда под Сталинградом разгромили Паулюса, немцы вывесили траурные флаги. Я-то не знал причины и подкатил к «приятелю» в надежде получить долю, но вместо эрзаца получил хороший пинок. Больше в ту сторону я не направлялся. Ну а в 1943 году пополнений в лагере почти не было, наши перестали попадать в плен. Такой вывод я сделал исходя из того, что количество военнопленных, отправлявшихся на работы за пределы лагеря, сократилось. Уменьшилось число колонн и число людей в колонне. Летом 1943 года на станцию Брянск I ходили человек 50.

Анатолий Эсипов делает оговорку:

− Все выводы, как вы понимаете, были сделаны не тогда, а значительно позднее.

История «Дулага 142» еще не написана. Конечно, это несправедливо по отношению к военному поколению, но лучше поздно, чем никогда. Анатолий Эсипов добавил свою страницу в будущую историю чудовищного периода фашисткой оккупации и концлагерей. Чувствуется, что мрачные картины преследуют его и сегодня. Эту историю нужно знать не только жителям России − ее надо показывать тому самому Западу, который кичится своей «цивилизацией». Там должны понять, на каком зле она замешена.