Городу Суражу нужны мемориал подпольщикам и свой писатель Фадеев

Собирая документальный материал о банде Козина для книги «Так бы сгинула чума», я не мог не заинтересоваться судьбами молодых подпольщиков Суража. Некоторые драматические обстоятельства к этому обязывали. Нивнянская полиция, из которой после войны сформировался костяк банды, выследила и расстреляла за деревней Федоровкой бежавшего из Клинцовской тюрьмы участника суражского подполья Бориса Воронина. К этим бандитам однажды прибился последний начальник Суражской тюрьмы, который непосредственно участвовал в казни подпольщиков в лесу у Новой Кисловки.

В Сураже сегодня есть несколько мемориалов подпольщикам. Недалеко от железнодорожного вокзала более десяти лет тому назад был торжественно открыт сквер Партизанам и Подпольщикам, установлен памятный камень с мемориальной табличкой «Посвящается подвигу партизан и подпольщиков города Суража».

На территории школы № 2 с 2005 года стоит плита из красного гранита с обозначением периода фашистской оккупации и словами: «Вы ушли из жизни во имя жизни других. Суражане помнят о Вас». Название этого мемориального места картографической службой Яндекса обозначается как «Памятный знак землякам, замученным и расстрелянным в Суражской тюрьме». Установлен знак у стен нового учебного здания и, видимо, с тем, чтобы ничто не напоминало об истории старого основного корпуса, который являлся в годы немецко-фашистской оккупации той самой тюрьмой.

Без малого четыре года тому назад на центральной площади Суража после присвоения ему почетного регионального звания «Город партизанской славы» появилась стела с восьмиметровой колонной и облицовкой из гранита, специально доставленного из Карелии. На одной из сторон постамента в золоте выполнена надпись: «Вечная слава героям − партизанам и подпольщикам Суражского района, отдавшим жизнь за свободу и независимость нашей Родины в годы Великой Отечественной войны 1941-1945».

Единственный памятник со списком подпольщиков и партизанских связных расположен в лесу, в двух километрах от Суража, относительной близости к колонии-поселению и дороге на деревню Новую Кисловку. По словам старожилов, памятник на месте расстрела и захоронения патриотов был возведен в конце шестидесятых годов прошлого столетия с непонятным сооружением наверху.

Надпись на верхней конструкции поблекла и уже непонятно, что там было первоначально начертано. С невозможным для чтения текстом ее назначение теряет какой-либо смысл.

Внизу есть плита со списком из двадцати трех имен. Он завершается фамилией заведующей поликлиникой Натальи Михайловны Шубабко, матери Владлена Войткевича, руководителя молодежного подполья.

Владлен был назван в честь Владимира Ленина, уже самим именем был заряжен на незаурядность, лидерство, борьбу. Организация была создана из ребят, которые до войны занимались вместе в радиокружке при местном Доме пионеров. От расклеивания листовок со сводками Совинформбюро они перешли к активным акциям с физическим уничтожением немецких офицеров и пособников оккупационной власти, наладили связь с партизанами. Организационно молодежное подполье оформилось с избранием подпольного комсомольского бюро. Наталья Михайловна вслед за сыном сама включилась в работу подпольщиков, снабжала медикаментами партизанскую бригаду Еремина, своими справками о ложных заболеваниях спасла от угона в Германию немало юношей и девушек.

Когда-то памятник в лесу именовался как «Братская могила коммунистов, расстрелянных в 1942 г.», по поводу чего суражане не скрывали явного недоумения: никак не могли состоять в партии ВКП(б) погребенные здесь Зоя Коржукова, Лида Кохан, Нина Мехедова, Зина Бабина, Надя Подколодная, Михаил Кохан. Перед началом войны им было по шестнадцать лет и предстояло еще год учиться в школе.

В Брянской области и в Суражском районе почти тридцать лет после окончания войны умышленно умалчивалось о героических подвигах подпольной организации.

Объяснение подобной ситуации не может обойти фигуру Григория Руленкова. Этот человек, будучи до войны во главе коммунистов Суражского района и по распоряжению из Орла поставленный руководителем подпольного райкома партии для организации борьбы с немецкими захватчиками, в первые дни вражеской оккупации не справился с партийным заданием.

Не все пришли в заранее условленные места сбора партизанского отряда, а, другие, не дождавшись там своих командиров, разошлись по домам, были затем арестованы немцами и казнены. Руленков же совершил дальний переход в Севский район. Здесь, как пишет краевед С. Стещец, он оставался у сестры до марта 1942 года, а затем вместе с партизанами ушел в местные леса. Он воевал под началом хорошо знакомого по Суражу бывшего начальника межрайонного отделения НКВД Дмитрия Емлютина, который из разрозненных партизанских отрядов образовал успешное боевое соединение. По болезни Руленков затем был переправлен на Большую землю. А после войны, уже работая в обкоме партии и явно реабилитируя себя, он на всех уровнях отрицал деятельность суражских партизан и подпольщиков. В то время проще было школьников назвать коммунистами, чем признать суровую правду.

В 1971 году свет увидели мемуары белорусского полковника госбезопасности в отставке Героя Советского Союза Николая Михайлашева. Как заместитель начальника разведки специального отряда НКВД «Вперед» с дислокацией в клетнянских лесах, он держал связь с белорусскими партизанами, а также партизанами ближних российских районов, суражским подпольем. Одна из глав записок чекиста так и называлась «Под Суражом» с именами и примерами подвигов молодых патриотов.

После издания книги Михайлашева в партийные органы различных уровней поступили многочисленные письма. Людьми двигали искренние побуждения отдать должное отважным героям, увековечить память о них и восстановить историческую справедливость. Специально созданная комиссия Брянского обкома КПСС 10 ноября 1974 года провела выездное заседание непосредственно в Сураже. Был заслушан также на тот момент уже пенсионер союзного значения Руленков. Его позиция на заседании комиссии не изменилась. Вместо признания личной беспомощности в организации народного сопротивления в своем районе, он по-прежнему критически оценивал участие суражан в активной борьбе с оккупантами, отрицал деятельность подпольщиков.

Постановлением бюро Суражского райкома КПСС на основании справки о результатах работы комиссии обкома КПСС под грифом «секретно» подпольная патриотическая организация между тем была признана с утверждением ее состава. Уже в январе 1975 года бюро Брянского обкома КПСС своим постановлением признало существование в г. Сураже «патриотических групп в годы временной немецко-фашистской оккупации».

На новых документах и карте района братская могила стала обозначаться как «Памятник патриотам-подпольщикам, погибшим в борьбе с фашистами 19 сентября 1943 года».

Мемориальная плита могла тогда выглядеть так, как она была виртуально изображена учителем Суражской школы №3 Антониной Бондаренко в подготовленной ею презентации о партизанах и подпольщиках:

Между тем памятник в лесу не претерпел изменений. В конце прежнего перечня имен на мемориальной плите появилась лишь безликая приписка «и другие».
Это могло быть своеобразным и неловким исправлением прошлой оплошности, когда в список погибших здесь не был включен бывший военный лётчик, сбитый в воздушном бою и бежавший из плена Ефим Евменович Белый, отважный разведчик и связной между подпольщиками и партизанами.

Не исключается, что за таким дополнением, с «другими», скрывалось желание людей, ответственных по роду занятий за увековечение памяти погибших, ничего больше на памятнике не менять. Не искать места захоронений и не переносить сюда прах остальных подпольщиков, которые также стали жертвами фашистских палачей.

Руководитель подполья Владлен Войткевич после ареста и допроса у начальника гестапо напал на конвоира, получил смертельное ранение и был захоронен во дворе тюрьмы. Его друг Леонид Малюченко, инициатор самых отчаянных акций, был уведен из камеры, и мог быть расстрелян у тюремного рва, откуда в ту ночь звучали выстрелы. Петр Щербаков и пятнадцатилетний Леня Литвяков, самый юный подпольщик, были перевезены в Клинцовскую тюрьму, следующим днем расстреляны, предположительно, у поселка Вюнки. Связная Фруза Жаворонкова казнена в Унече. Борис Воронин застрелен нивнянской полицией Козина за суражской деревней Федоровкой.

Безликое дополнение к именам погибших между тем явилось симптомом опасного социального заболевания. Безымянные монументы обезличивают память о Великой Отечественной войне, нарушают ее известную формулу «Никто не забыт и ничто не забыто», которая в поэтическом тексте Ольги Берггольц с посвящением блокадным ленинградцам высечена в камне на мемориальной стене Пискаревского кладбища. Ведь и всенародная акция «Бессмертный полк» была вызвана к жизни, чтобы за многомиллионной цифрой погибших в годы войны мы увидели лица и узнали о судьбах реальных людей.

Стела после присвоения Суражу почетного регионального звания «Город партизанской славы» была возведена за два месяца. А сколько надо времени, чтобы памятник в лесу смог избавиться от признаков своего физического разрушения и разрушения самой памяти о подпольщиках, у каждого из которых было свое имя? Эти имена должны стать олицетворением героизма с возможностью поклониться им, а не холодным камням с правильными, но обезличенными строками. Молодые суражане совершили такие же яркие подвиги, как и молодогвардейцы Краснодона. Подобное сравнение в Сураже услышишь нередко. Были здесь свой Олег Кошевой, свой Сергей Тюленин, свои Любовь Шевцова и Ульяна Громова. Не нашлось только своего писателя Фадеева, чтобы не менее ярко рассказать всем об их жизни и борьбе.

Каким мучительным был последний путь!

В «Акте о зверствах, произведенных немецкими оккупантами 19 сентября 1943 года в городе Сураже Орловской области над гражданами, имевшими связь с партизанами, и сыгравшими огромную роль в партизанском движении», составленного специальной комиссией через неделю после освобождения Суража, есть перечень телесных повреждений каждого из казненных и одна, общая для всех строка: «На всех трупах имеются следы пыток раскаленным железом и колющими предметами».

Содержание этого страшного документа, с щадящим изъятием из текста деталей медицинского обследования, озвучивается в семиминутном ролике, выложенным в сеть местным сайтом «Суражские дороги». Снимали на телефон, неумело: камера все время дергалась, но памятник в лесу, с именами на плите из белого состарившегося мрамора, при этом никогда не выпадал из кадра. Безымянная и ни разу не появившаяся в кадре женщина вела свое повествование, спокойным, убедительным, чем-то даже поучительным голосом.

Судя по ее рассказу, это был уже ее второй сюжет, через месяц после первого посещения этого места весной 2017 года: «Памятник был тогда совершенно неухоженный. Сейчас видим – какая-то работа проведена. Немножко очищена территория, подкрашены камушки. Прикрыть корзиной цветов уже нечитаемые от времени фамилии – это самое простое решение. И поэтому я хочу обратиться ко всем суражанам и, прежде всего, к нашей власти, чтобы мы нашли силы, возможности сделать хороший, настоящий памятник. Чтобы каждая фамилия была выбита. Об этих людях должен знать каждый, чтобы памятник нес большую эмоциональную нагрузку. Неужели эти люди не заслужили такой нашей памяти?»

Очень правильные слова.

Позже знакомый женский голос я услышал в программе Брянского телевидения. Сюжет был посвящен бывшей учительнице из Суража Вере Николаевне Тарановой. Благодаря ее поисковой и архивной работе, настойчивости в отношениях с местной властью и ее личным сбережениям, в районе появилось пять новых, а также обновленных памятников в местах массовых захоронений уничтоженного фашистами мирного населения, на братских воинских могилах.

Немало страниц своего исторического исследования о Суражском районе посвятили подпольщикам местные краеведы Михаил Лежнев и Сергей Стешец.

В преддверие мероприятий, связанных с признанием Суража «Городом партизанской славы», а, быть может, и под воздействием мощного душевного напора видеосюжета «Суражских дорог», на памятнике появилась новая мемориальная доска, уже из черного мрамора. Но без новых имен! Сохранилась и оскорбляющая память подпольщиков приписка «и другие». Не исчезли неточности в изложении некоторых сведений о погибших.

Бывший начальник местной железнодорожной станции Ковалюк, который взорвал полученными от подпольщиков минами цистерны с топливом, на памятнике стал Ковальчуком. Также с его именем не все ладно: в мраморе выбито «Григорий», в документах и краеведческой литературе погибший значится Георгием. Под другим именем указана Ольга Анисимовна Кохан. Обыденный, разговорный вариант имени выбран для Ксении Станкевич.

О сотрудниках колонии-поселения, кто ухаживает за братской могилой в лесу, «красит камушки», как выразилась за кадром подвижница Вера Николаевна Таранова, недавно рассказала интернет-газета «Брянские новости».

Конечно, они также заслуживают самых добрых слов за такое внимание к памятнику. Но это всегда будет косметический ремонт, без больших затрат на реконструкцию памятника и работы в архивах, музеях. Там профиль поисковой работы совсем иной, и начинается она с первого сообщения о побеге кого-либо из осужденных.

В любом случае с памятником надо что-то менять. Не ново предложение перенести останки из леса в Сураж. Первого октября 1943 года, когда комиссия обследовала захоронение, некоторые тела, по свидетельству очевидцев, родственники унесли с собой самостоятельно перезахоронить на двух городских кладбищах, а также на сельских погостах. Кого забрали, кто остался лежать в братской могиле, нигде, к сожалению, не отмечено.

Сквер Партизанам и Подпольщикам своим названием уже указывает на то, что он мог бы стать местом перезахоронения героев с возведением здесь мемориала. Конечно, уже под новым монументом с указанием всех имен казненных подпольщиков. Куда будет доставлена земля не только из леса у дороги на Новую Кисловку, но также из других мест, где они приняли мучительную смерть, – из тех же клинцовских Вьюнков, Унечи. Старый памятник мог бы приобрести значение мемориального знака на месте расправы с патриотами.

Их можно было бы перезахоронить и на городском кладбище, сделав братскую могилу частью Воинского мемориала. Павшие герои – красноармейцы, партизаны и подпольщики – защищали одну Родину и свою жизнь положили на алтарь единой Победы.

Высказывается и такое предложение: снести старый учебный корпус школы №2, где в годы войны находилась немецкая тюрьма, а это место отдать под мемориал подпольщикам. Но в этом случае души узников вернутся на круг прежних страданий.

Конечно, решать городу.

В сентябре следующего года Сураж отметит 80-ю годовщину своего освобождения от фашистского ига, а еще раньше календарь укажет на печальную дату – 80 лет со дня казни подпольщиков. Успеют ли с мемориалом?

Прежде следовало бы четко определиться с предметом разговора. Лесной памятник подпольщикам у дороги на Новую Кисловку до сих пор значится объектом культурного наследия Брянской области под прежним обозначением «Братская могила коммунистов, расстрелянных в 1942 г. немецкими захватчиками» в Суражском районе.

Никаких финансовых затрат не потребует также обобщение деятельности подпольной организации, каждого подпольщика и оценка его вклада в разгром врага, вклада, достойного славы, народной благодарности и государственного воздаяния – речь о наградах тем, кто погиб, а также ветеранам скрытых и не менее кровавых сражений с врагом.

Николай Исаков,

ветеран МВД, член Союза журналистов России