Скрижали подземелья: реставрация Дома архитектора в Локте вышла на новый этап

− По документам, здесь земля, а на самом деле глина, которая стала как камень. Ее пришлось разрушать перфораторами, − заявили «Брянской учительской газете» строители, которые трудятся на реставрации исторического дома архитектора в Локте.

По сути, каждый этап работ стал преодолением неожиданных трудностей, но одновременно это означает, что история тоже прирастает и углубляется. В бывшем имении Великого князя Михаила Александровича, она углубилась ровно на один этаж − подземный.

Дом внешне выглядел настолько опрятным, что у строителей возникли сомнения: действительно ли он подлинный? Загадок добавило устройство фундамента, в котором старые глиняные кирпичи перемежаются с силикатными. Однако это вмешательство послевоенного времени, а в подлинности дома можно не сомневаться.

− Моя тетя, которая пережила войну, не раз мне рассказывала, что ее даже удивило, как дом мог сохраниться, когда рядом горел дворец князя,  − рассказала «Брянской учительской газете» местная жительница Валентина Морозова. −  Тете во время войны было уже восемнадцать лет, она жила на соседней улице. Это не трехлетняя девочка, которая могла что-то перепутать. Нет, она утверждала, что здание вообще никак не было повреждено во время войны. Да, его потом ремонтировали, где-то красили, что-то подбивали, но осталось оно в прежнем виде, каким было при Михаиле Александровиче.

Скромное с виду строение уже обросло легендами. Кто-то даже готов был рыть землю, чтобы найти сокровища. Но их нет, заверил Игорь Ионкин, генеральный директор предприятия «Реставрация»:

− Мы накануне работ предупредили всех: если наткнетесь на старинную вещь, хоть ложку или нож, обязательно сообщите. Ничего не нашли. Во всяком случае пока.

Между тем в землю углубились уже на три метра. По сути, под деревянным срубом, нижние венцы которого уже подгнили, выкопали яму такого же периметра. Предполагалось, что оголятся стены подземного этажа. Они оголились, но углублены не настолько, чтобы назвать это подземным этажом. Скорее − цокольный. Загадочнее всего смотрятся оконца с арками. Старый красный кирпич уже перемежается современным − им заменили рухлядь. Под стены подвели бетонный фундамент. Образовалось полноценное подземное помещение, которое в дальнейшем будет использоваться для размещения музейной экспозиции.

Погружение в историю здесь теперь наглядно. Не только местные жители норовят завернуть к дому архитектора. Всем интересно, что нашли и как ведутся работы. Вольно или невольно люди начинаются интересоваться историей и архитектурой. Учителям можно брать на вооружение психологию этого просветительского урока. Запомнить, как правильно именовали Великого князя Михаила Александровича, ученику довольно сложно, а здесь мнемотехника наяву и налицо − в виде таинственного углубления под старым зданием, в виде рассыпающихся от ветхости глиняных кирпичей и изящных арок. Цепляясь за исторические детали, память скорее впитывает и сам дух истории. Примечательно, что ею стали интересоваться даже строители. Более того, заметно, что они осознают важность своего труда: не каждому дано реставрировать творения предшественников.

Пару недель в доме архитектора было затишье, теперь снова заметна приятная суета. Экскаватор подчистил кучи мусора, которые образовались вокруг здания. Рабочие непременно поинтересуются, кто к ним пожаловал в гости, к журналистам отношение почтительное.

− Проходите-проходите. Грязно тут у нас пока, но сами должны понять: земляные работы, − приветливо приглашает Игорь Ионкин.

Через крыльцо с резными деревянным колоннами уже не зайти, но есть другой путь в подземный этаж. В июле там была просто земля, точнее глина. Та самая, которая окаменела. Лопатой ее взять не могли, потому пустили в ход перфораторы. Выносили древний грунт едва ли не в ладонях. Так углубились примерно на три метра. По мере работы начались археологические споры. Исследователи были уверены, что полноценный подземный этаж существовал и ранее, однако Игорь Ионкин полагает, что его не было. Но все же есть уходящие вглубь стены из глиняного кирпича, есть оконные своды.

 − Рассыпавшиеся кирпичи мы заменили, − говорит Игорь Ионкин. − Глину выбирали очень долго. Когда сняли все полы и начали копать, вгрызаться в окаменевший грунт, стало ясно, что работы тут непочатый край. Если глина не дышит, она становится очень твердой. Это одна из причин того, почему в отведенные ранее сроки реставрации невозможно уложиться. Здесь все надо делать не быстро, а качественно. Спешка недопустима в таких делах, работа кропотливая, и за сроками гнаться нельзя. Работать тут какими-то другими инструментами или использовать технику невозможно. Что касается ложек-вилок или каких-то блюдечек, то, я считаю, здесь ничего этого не было и не могло быть. Думаю, что здесь и подвала не было. Для отопления использовалась печь, вот ее кладка видна, она уходит вглубь. Ее оставляем как есть, ничего не трогаем.

Поскольку подземный этаж будет использоваться как помещение музея, позаботились об освещении. Верхняя линия окон немного поднимется над уровнем земли. Фундамент снаружи обработали водоотталкивающей мастикой, чтобы предотвратить сырость. Теперь дело за тем, чтобы установить новые окна. Их уже сделали. Разумеется, деревянные, не пластиковые. Поскольку отопление в доме архитектора сохранилось, работать можно будет и зимой.

Ранее старое строение использовалось под дом пионеров. Местные жители рассказывают, что для них знакомство с архитектурой начиналось на крыльце, крышу которого подпирают резные деревянные колонны. Они притягивали взгляды, будто в свои рисунки мастер внес изящные загадки красоты. Игорь Ионкин заверил, что колонны останутся на месте, а резные узоры, которые, к счастью запечатлели старые снимки, восстановят.

Осеннее ненастье обоснованно вызвало тревогу: дом еще полураздет, фундамент открыт. Не повредят ли дожди? Нет, уверенно говорят реставраторы, потому что уже наведена новая крыша, крыльцо тоже защищено. Бригада трудится непрерывно. Кстати, некоторые рабочие бывают заняты и на восстановлении церкви в Брасове. Когда у рабочих выходной, они торопятся привести и себя в порядок: труд в грязи и пыли весьма тяжел. Он сейчас кажется даже странным, потому что еще более ста лет назад по улицам Локтя мог бегать изящный автомобиль. Во время Первой мировой войны Великий князь писал жене Наталье Брасовой:

«Мне кажется, что было бы практично взять в Брасово «Hupmobile», поставив предварительно кузов с двумя сидениями сзади, одним словом, сделав его четырехместным. Это будет очень удобно и приятно его там иметь, и в сухую погоду он отлично будет ходить, и благодаря ему мы сможем съездить в самые отдаленные места имения, мы ведь так и не были на Десне, а говорят, что это самое красивое место, очень было бы интересно туда съездить. Если идея о «Hupmobile» тебе нравится, то распорядись об этом сама».

Прилегающая к дому архитектора территория, которая должна стать частью парка, тоже будет обустроена, но на это потребуется время. Впрочем, местные жители и туристы, которые сюда уже приезжают, благодарны всем, кто восстанавливает вместе со старой усадьбой историю края, который Великий князь Михаил Александрович много раз называл «милым». В 2016 году, будучи на войне, он писал Наталье Брасовой: «Курьер, я думаю, приедет завтра к вечеру, с нетерпением жду твое письмо, мне очень интересно знать, когда дом в Брасове будет закончен и когда ты туда переедешь? Как приятно будет наконец въехать в этот чудный дом, милое Брасово, как в нем хорошо!»

Брасово − милое, хорошее, а Наталья − любимая женщина, девочка, как он ее называл, хотя в ту пору ей было 36 лет. Эта любовь невольно растворялась в природе, которая их здесь окружала − брата императора и женщину, которую царский двор отверг. Кем была Наталья для Михаила, выражено в одной строке его письма:

«Что за неописуемая будет для меня радость приехать в Брасово к тебе, душечка моя, радость и жизнь моя!»

Эта жизнь была почти забыта, как пытались предать забвению и тысячелетнюю историю России. Теперь ее восстанавливают по кирпичику.

«Война за мир»: русский пророк и мученик предсказал, что бывает без победы.