«Москаль, шуток на Украину не скаль…»

Случайно попался на глаза томик Маяковского – стоял на полке. 1940 года издания. Случайно раскрыл на стихотворении «Нашему юношеству». А в нём удивительные строчки…

У каждого третьего –
свой язык
и собственная нация.
Однажды,
забросив в гостиницу хлам,
забыл,
где я ночую.
Я
адрес
по-русски
спросил у xoxлa,
xoxoл отвечал:
– Нэ чую –
Когда ж переходят
к научной теме,
им
рамки русского
у́зки,
с Тифлисской
Казанская академия
переписывается по-французски.

То есть уже тогда – в 1927 году! – в (на) Украине не жаловали русский язык. Да не только на Украине, но и в Грузии, в Татарии. И это не случайно. Как раз в этом стихотворении знаменитые строчки:

Да будь я
и негром преклонных годов,
и то,
без унынья и лени,
я русский бы выучил
только за то,
что им
разговаривал Ленин.

Всегда думал, что это нравоучение относится к неким зарубежным трудящимся, а оказывается – к украинцам, грузинам, узбекам и прочим народам, входившим в дружную советскую семью.

А ссылка Маяковского на Ленина – как носителя русского языка – неудачная. Как раз Владимир Ильич отказывал русскому языку в праве быть языком общения. Вождь пролетариата выстраивал такую логику: «Что означает обязательный государственный язык? Это значит практически, что язык великороссов, составляющих меньшинство населения России, навязывается всему остальному населению России… Доводы черносотенцев коротки: всех инородцев необходимо держать в ежовых рукавицах и не позволять им распускаться. Россия должна быть неделима, и все народы должны подчиняться великорусскому началу, так как великороссы будто бы были строителями и собирателями земли русской. Поэтому язык правящего класса должен быть обязательным государственным языком. Господа Пуришкевичи даже не прочь бы и вовсе запретить «собачьи наречия». Позиция либералов – гораздо культурнее и тоньше. Они – за то, чтобы в известных пределах (например, низшая школа) был допущен родной язык. Но вместе с тем они отстаивают обязательность государственного языка. Это, мол, необходимо, в интересах культуры, в интересах единой и неделимой России и т. д… Но сколько бы красивых фраз о культуре либералы ни сказали бы, обязательный государственный язык сопряжен с принуждением, вколачиванием. Вот почему русские марксисты говорят, что необходимо отсутствие обязательного государственного языка…».

Тут, правда, возникает вопрос чисто утилитарный: а как строить тогда общение между различными народами страны? Не на французском же, как это сделали Тифлисская и Казанская академии.

Государственный язык существует не для принуждения, не для превосходства одной нации над другими, не ради «единой и неделимой России», а как средство коммуникации. В многонациональном государстве вещь необходимейшая.

Тем не менее первая советская Конституция, принятая в 1918 году, не содержит термина «государственный язык».

Надо отметить, что как раз тогда – во время написания Маяковским стихотворения «Нашему юношеству» – на территории Украины, в которую во велению Ленина включили значительную часть земель с чисто русским населением, проводилась мощная украинизация всех сфер жизни. В 1926 году в госучреждениях Украины процент делопроизводства на украинском языке достигает 65-ти, в то время как годом ранее он равнялся 20%. В 80% украинских школ преподавание велось только на украинском языке. 60% газет и прочих украинских периодических изданий выходили на украинском. 90% книг издавались на украинском. Маяковский и на это откликнулся. В томике обнаружил стихотворение «Долг Украине». И в нём такие строчки:

Говорю себе,
товарищ мocкaль,
на Украину
шуток не скаль.
Разучите
эту мову
на знамёнах –
лексиконах злых, –
эта мова
величава и проста:
«Чуешь, сурмы заграли,
час расплаты настав».

А если шуток не скалить, то зачем учить мову? Человек, живущий в Москве, не обязан знать украинский, равно как и азербайджанский, казахский, тувинский, чукотский и прочие языки. Так же как и человек, живущий в Киеве, не обязан учить те же азербайджанский, казахский, тувинский, чукотский и прочие языки.

Только в 1938 году было издано постановление, которое предписывало в обязательном порядке изучать русский язык в школах Советского Союза. На этом была поставлена точка в вопросе о необходимости иметь государственный язык. Но не была поставлена точка в ситуации с русским языком на Украине.

Все помнят отрывок из «Белой гвардии» Булгакова:

«– Сволочь он, – с ненавистью продолжал Турбин, – ведь он же сам не говорит на этом языке! А? Я позавчера спрашиваю этого каналью, доктора Курицького, он, извольте ли видеть, разучился говорить по-русски с ноября прошлого года. Был Курицкий, а стал Курицький… Так вот спрашиваю: как по-украински «кот»? Он отвечает «кит». Спрашиваю: «А как кит?» А он остановился, вытаращил глаза и молчит. И теперь не кланяется.

Николка с треском захохотал и сказал:

– Слова «кит» у них не может быть, потому что на Украине не водятся киты, а в России всего много. В Белом море киты есть…».

Но мало кто помнит или знает, что по требованию украинцев был снят из репертуара МХАТа спектакль «Дни Турбиных», в основе которого «Белая гвардия».

В феврале 1929-го года в Москве проходил фестиваль украинской литературы. Его делегаты, встретились со Сталиным. И среди прочего пожаловались на Михаила Булгакова.

Тут надо сказать о позиции Сталина по украинскому вопросу. В 1926 году он высказался чётко: «… недавно ещё говорилось, что украинская республика и украинская национальность – выдумка немцев. Между тем ясно, что украинская национальность существует, и развитие её культуры составляет обязанность коммунистов. Нельзя идти против истории. Ясно, что если в городах Украины до сих пор ещё преобладают русские элементы, то с течением времени эти города будут неизбежно украинизированы… Совершенно правильно то, что раньше рабочие на Украине были русские, а теперь – украинцы… Даже коренные русские рабочие, которые отмахивались раньше и не хотели изучать украинского языка, – а я знаю многих таких, которые жаловались мне: «Не могу, товарищ Сталин, изучать украинский язык, язык не поворачивается», – теперь по иному говорят, научились украинскому языку». То есть он недвусмысленно высказался за украинизацию городов Украины.

На встрече Сталина с украинскими деятелями культуры эта тема не могла не возникнуть. Сталин не отступил от своих взглядов 1926 года: «На каком, например, языке мы можем поднять культуру Украины? Только на украинском… Другого средства для поднятия культурности масс, кроме родного языка, в природе не существует».

Зашёл разговор о творчестве Булгакова: «Возьмите «Дни Турбиных». … Это впечатление несокрушимой силы большевиков. Даже такие люди, крепкие, стойкие, по-своему честные, должны признать в конце концов, что ничего с этими большевиками не поделаешь». Тут вступил кто-то из украинцев: «В «Днях Турбиных» освещено восстание против гетмана. Это революционное восстание показано в ужасных тонах, под руководством Петлюры… По-моему, со сцены Художественного театра не может быть допущено… во всяком случае, такое изображение революционного движения и украинских борющихся масс не может быть допущено». Другой собеседник возмутился: «Почему артисты говорят по-немецки чисто немецким языком и считают вполне допустимым коверкать украинский язык, издеваясь над этим языком? Это просто антихудожественно». Писателя Олексу Десняка вот что возмутило: «Когда я смотрел «Дни Турбиных», мне прежде всего бросилось то, что большевизм побеждает этих людей не потому, что он есть большевизм, а потому, что делает единую великую неделимую Россию. Это концепция, которая бросается всем в глаза, и такой победы большевизма лучше не надо».

Сталин с замечаниями согласился: «Действительно, имеется тенденция пренебрежительного отношения к украинскому языку». Но попытался защитить пьесу: «Насчет «Дней Турбиных» – я ведь сказал, что это антисоветская штука, и Булгаков не наш. … Но что же, несмотря на то, что это штука антисоветская, из этой штуки можно вынести? Это всесокрушающая сила коммунизма. Там изображены русские люди – Турбины и остатки из их группы, все они присоединяются к Красной Армии как к русской армии. Это тоже верно». Кто-то крикнул: «С надеждой на перерождение». Сталин поддержал: «Может быть. Но вы должны признать, что и Турбин сам, и остатки его группы говорят: «Народ против нас, руководители наши продались. Ничего не остается, как покориться». Нет другой силы. Это тоже нужно признать… Я против того, чтобы огульно отрицать всё в «Днях Турбиных», чтобы говорить об этой пьесе как о пьесе, дающей только отрицательные результаты. Я считаю, что она в основном все же плюсов дает больше, чем минусов».

Сталин спросил Петренко-Левченко, начальника комитета по делам искусства и литературы Украины: «Вы чего хотите, собственно?». Тот ответил: «Мы хотим снятие этой пьесы». Голоса с мест подтвердили, что это единодушное мнение всей делегации, и что вместо «Дней Турбиных» лучше поставить пьесу Владимира Киршона о бакинских комиссарах.

Как ни удивительно, но Сталин прислушался к требованию украинских писателей. В апреле того же года «Дни Турбиных» исчезли из репертуара МХАТа. Правда, есть и другие объяснения, почему пьеса Булгакова была запрещена, но всё же совпадение символическое.

Но самое горячее в теме «Русский язык на Украине» – это Николай Васильевич Гоголь. Нынешний министр культуры Украины Александр Ткаченко заявил: «Гоголь является украинским литератором, но российская пропаганда присвоила его себе». Как может пропаганда присвоить литературное имя, загадка. Но Ткаченку понять можно: душу деятеля культуры разрывает внутреннее противоречие.

Если украинцы признают Гоголя украинским писателем, значит, они должны читать его на языке оригинала, то есть на русском языке. Но они не желают ни читать, ни, тем более, издавать произведения Гоголя на русском, только на украинском. А это автоматически означает признание: переводной Гоголь – писатель иностранный.

Естественен вопрос: а кем себя по национальности считал сам писатель? Он ответил: «Скажу вам одно слово насчет того, какая у меня душа, хохлацкая или русская… Сам не знаю, какая у меня душа, хохлацкая или русская. Знаю только то, что никак бы не дал преимущества ни малороссиянину перед русским, ни русскому пред малороссиянином. Обе природы слишком щедро одарены Богом, и как нарочно каждая из них порознь заключает в себе то, чего нет в другой, – явный знак, что они должны пополнить одна другую».

Отметим: Гоголь не употребляет слово «украинская», «украинец», а только «хохлацкая», «малороссиянин».

Все произведения Гоголь написал на русском языке. Его произведения переведены на сотни языков. В том числе и на украинский. Но при переводе на украинский с текстом по воле переводчиков произошли занятные изменения. И самые бойкие – в повести «Тарас Бульба». И понятно почему: слишком часто в этом произведении используются слова «русский» и производные от него словосочетания.

У истого украинца сложное отношение к повести Гоголя. Сложное потому, что Тарас Бульба считает себя русским. Он говорит казакам золотое слово о русском товариществе: «Бывали и в других землях товарищи, но таких, как в Русской земле, не было таких товарищей». Бульба готовит воинов к тому, что многим из них придётся умереть, и не за абстрактную какую-то землю, не за Украину, о которой тогда и помину не было, а за Русскую землю».

Украинские историки, литературоведы никак не могли, да и до сего дня не могут согласиться, что Тарас Бульба, этот могучий, былинный герой, воевал за Русскую землю. Потому при переводах поступали просто: где в тексте стоит «Русская земля» – подставляли «Украина».

У Гоголя – «Россия», а у переводчика опять «Украина». У Гоголя – «отчизна», у переводчика вновь-таки «Украина» или даже «наша славна Украина». У автора – «русский», у переводчика «украинец». У автора – «русская душа», «русское чувство», «русская природа», «русский характер». А в переводе везде – «украинская», «украинское», «украинский».

Грех не привести конкретные примеры перевода.

Тарас: «Но у последнего подлюки, каков он ни есть, хоть весь извалялся он в саже и в поклонничестве, есть и у того, братцы, крупица русского чувства».

В переводе: «…хоч крихта почуття до свого рiдного».

Тарас: «Пусть же знают они все, что такое значит в Русской земле товарищество!»

В переводе: «…що означаљ в нашiй землi товариство».

Мосий Шило: «Упал он, положил руку на свою рану и сказал, обратившись к товарищам: «Прощайте, паны-братья, товарищи! Пусть же стоит на вечные времена православная Русская земля и будет ей вечная честь!»

В переводе «…Хай же вiчно стоэть православна Земля Козацька!..»

Степана Гуску ляхи подняли на четыре копья. «Только и успел сказать бедняк: «Пусть же пропадут все враги и ликует вечные веки Русская земля!»

Вот что читает украинский хлопец или дивчина: «…Хай же згинуть вороги i лишаљться на вiки вiчнi Козацька Земля!»

Пуля настигла Касьяна Бовдюга: «Не жаль расстаться со светом. Дай Бог и всякому такой кончины! Пусть же славится до конца века Русская земля! И понеслась к вышинам Бовдюгова душа рассказать давно отошедшим старцам, как умеют биться на Русской земле и, еще лучше того, как умеют умирать в ней за Святую Веру».

Перевод занятный: «…Хай же славна буде довiку Козацька Земля!» …як умiють битися в землi украЄнськiй…» Тут мы видим вместо одной Русской земли даже две – «Козацьку» и «украЄнську», что, между прочим, отнюдь не одно и то же.

Вот так и переиначивали украинские переводчики классический текст, подгоняли под свои местечковые мечтания, да, по сути, занимались жульничеством. Потрясающий эпос подгоняли под свои идейные колодки.

Герои «Тарасы Бульбы» умирают за Русскую землю, за товарищей, за честь, за Веру, а литературные гешефтмахеры переписывают их предсмертные слова на свой убогий лад. Русское товарищество у Гоголя выше казацкого, выше малороссийского, выше любого другого. В товариществе для героев повести совмещаются Бог и Родина.

Гоголь любил Москву, любил Санкт-Петербург, но сильно любил и Киев, любил Полтаву, любил Диканьку. Если бы не Гоголь, мир, может, вообще не узнал бы столько об украинском народе, о его традициях, о его быте. Ведь по большому счёту классиков мирового уровня украинская литература не родила. Кто за пределами Украины знает Ивана Франко или Шевченко, Марко Вовчок или Лесю Украинку?

Гоголь в разговорах на литературные темы, всегда подчеркивал: для писателя существует одна святыня – это язык Пушкина. Он считал русский язык необыкновенно живым, способным вмещать в себя разные наречия и диалекты и от этого становиться богаче, приобретать массу оттенков, в нём отзвуки других культур и верований.

При переводе Гоголя на украинский многое теряется, становится однотонным и однообразным.

И наконец «Мёртвые души». Знаменитый финал:

«И какой же русский не любит быстрой езды? Его ли душе, стремящейся закружиться, загуляться, сказать иногда: «черт побери все!» – его ли душе не любить ее? Ее ли не любить, когда в ней слышится что-то восторженно-чудное?… Эх, тройка! птица тройка, кто тебя выдумал? знать, у бойкого народа ты могла только родиться, в той земле, что не любит шутить, а ровнем-гладнем разметнулась на полсвета, да и ступай считать версты, пока не зарябит тебе в очи… Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка несешься? Дымом дымится под тобою дорога, гремят мосты, все отстает и остается позади. Остановился пораженный божьим чудом созерцатель: не молния ли это, сброшенная с неба? что значит это наводящее ужас движение? и что за неведомая сила заключена в сих неведомых светом конях?.. Русь, куда ж несешься ты? дай ответ. Не дает ответа. Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо все, что ни есть на земле, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства».

В украинских переводах этот финал поэмы опущен…

Николай Андреев – Член Союза журналистов России и Союза писателей Москвы. Автор биографических романов «Жизнь Сахарова» (М., 2013, премия Союза журналистов РФ в номинации «Золотая полка российской журналистики») и «Жизнь Высоцкого» (М., 2014). Лауреат премий Союза журналистов Москвы), Союза журналистов России (1999, 2003, 2014).

Источник: «Столетие»