Янки бегут из Афганистана

Происходящее сейчас в Афганистане заставляет о многом задуматься. А меня лично еще и вспомнить события 30-летней давности, когда мне довелось три с половиной года работать советским, а затем уже недолго и российским корреспондентом в этой стране. Конечно же, ситуации в Афганистане и вокруг него тогда, 30 лет назад, и сейчас серьезно различаются. Общее одно – в обоих случаях речь идет о последствиях для страны после вывода из нее крупного контингента иностранных войск. Тогда – советских, сегодня – американских.

Мне довольно часто вспоминается август 1991 года. То есть тот самый грозный для нашей страны месяц ГКЧП. Те события мне довелось пережить вовсе не в Москве, а в Кабуле.

К тому моменту советские войска уже ушли из Афгана (за два с половиной года до этих событий). Но режим Наджибуллы вовсе не пал, а, напротив, ситуация на фронтах была довольно спокойной. Именно это вспоминается сейчас, когда я читаю в СМИ названия давно знакомых городов, которые один за другим покидают правительственные войска, и контроль над ними получают вооруженные группировки запрещенного в России движения «Талибан».

После ухода советских войск, помню, в конце марта – начале апреля 1989 года ситуация тоже была напряженной. И собравшаяся в лучшем кабульском отеле «Интерконтиненталь» многочисленная журналистская братия, в подавляющем большинстве из западных стран, держала пари относительно того, сколько продержится Кабул. Сроки назывались разные – месяц, два, три, максимум полгода.

Но все происходило по иному сценарию. Ушедшие домой шурави, как называли в Афганистане советских людей, в том числе и военных, оставили после себя своим союзникам не только многочисленные построенные в дар промышленные предприятия, тоннели и мосты, ирригационные сооружения и электростанции.

Войска уходили спокойно, растянув уход на несколько месяцев, и оставляли серьезное подспорье в виде современного оружия и боеприпасов. Были обучены военные специалисты. В том числе первоклассные летчики, танкисты. Именно авиация и бронетехника были на тот момент, очевидно, главным преимуществом правительственных войск Афганистана.

Противостоявшая им сторона все же представляла из себя воинство, больше напоминавшее партизанские отряды. Хотя, конечно же, тоже хорошо вооруженное, уже западными образцами оружия.

Все происходило спокойно. Ситуации, подобной уходу американцев из Баграма, как-то не наблюдалось. Напротив, афганские офицеры проводили открытый прием помещений военных баз и казарм. В последнем случае речь шла даже об аккуратно, по-военному, застеленных кроватях. Никто никуда не исчезал внезапно. Войска ушли организованно и строго в обозначенное заранее время.

В апреле 1989 года произошла серьезная битва вокруг города Джелалабад на востоке страны, возле границы с Пакистаном. Можно точно сказать, что на тот период она и определила дальнейшую судьбу правительства Наджибуллы. Его армия эту труднейшую битву выиграла. Несмотря на огромные усилия со стороны отрядов моджахедов, сумевших подойти вплотную к городу, и даже на какое-то недолгое время частично захватить местный аэропорт с его взлетно-посадочной полосой.

Помню, мне довелось оказаться в Джелалабаде в мае, то есть почти сразу после окончания сражения. Многие здания в городе были разрушены артиллерийскими обстрелами. А некоторые районы пригорода вообще почти перестали существовать, например, городок Самархель, где до войны работала фабрика по производству овощных консервов. От нее оставались несколько столбов и кучи бетонного мусора.

Но так было сразу после вывода советских войск. Позже ситуация успокоилась. К моменту событий в Москве в августе 1991 года война в Афганистане в основном уже превратилась в вялотекущую. Были, конечно, бои, даже серьезные. Например, вокруг города Хост, опять же вблизи границы с Пакистаном. Правительство все же было вынуждено сдать его моджахедам. Время от времени вспыхивала напряженная ситуация в провинции Логар, недалеко от Кабула. Под властью моджахедов оказывались мелкие провинциальные города. Но главные центры страны армия Наджибуллына тот момент еще держала в своих руках.

Сегодня же СМИ ежедневно передают названия афганских городов, взятых отрядами талибов. Кундуз, Пули-Хумри, Газни, Таринкот. Все это очень знакомые мне названия. Еще в памятном августе 1991 года мы, советские корреспонденты, работавшие в Кабуле, совершали во многие из них журналистские поездки. На самолетах, вертолетах, на броне, просто на автомашинах. Это было обычным делом. Равно как и поездки, например, в тот же Джелалабад. Или в Кандагар, Герат, Шинданд, Мазари-Шариф и так далее.

То есть спустя два с половиной года после ухода из Афганистана «ограниченного контингента советских войск» и речи не шло о том, что режим, который Москва поддерживала, может пасть.

Напротив, я хорошо помню, как брал в те дни интервью у сотрудников многочисленных миссий ООН в Кабуле, которые говорили, что, судя по всему, военного решения для ситуации в Афганистане не существует, а поэтому необходимо искать иные пути выхода из ситуации. И один из них, по общим оценкам, предпочтительный – это создание коалиционного правительства, в которое могли бы войти представители противоборствующих сторон. Необходимо для этого только оказать давление на них. На Наджибуллу это, по мнению ооновцев, должна была сделать Москва, а на руководство группировок моджахедов – Вашингтон. А первым шагом, говорили мои собеседники, могли бы стать новые переговоры в Женеве. По некоторым данным, представители ряда миссий уже даже подыскивали для таких переговоров подходящий дворец или гостиницу. С раздельными входами и лифтами для участников сторон, чтобы не пересекались.

Все изменилось после августа 1991-го. ГКЧП и последовавшие события со взятием власти «командой Ельцина» перепутали все афганские карты. Для нас, наблюдавших из Кабула за всем происходившим тогда в Москве, в принципе, такой исход ситуации был ясен. Никто не сомневался в том, что новая власть вряд ли станет поддерживать кабульский режим.

Нынешние выступления американских лидеров, когда они указывают на то, что афганцы должны сами себя защищать, мне очень напоминают высказывания на эту тему тогдашних российских руководителей. Как сейчас работавшие с американцами местные жители, так и тогда работавшие с шурави – паниковали. Очереди около посольства России за визами росли день ото дня. Многие местные чиновники, политики и военные говорили тогда журналистам, что бросать их на произвол судьбы для Москвы просто глупо, использовалось выражение «не по-хозяйски». Они, дескать, понимают трудности новой России, в том числе экономические и финансовые, и не рассчитывают на многое. Все, что им необходимо – это авиационный керосин для самолетов и солярка для бронетехники. И тогда, дескать, армия устоит.

Москва отказала. И в апреле 1992 года в Кабул вошли отряды моджахедов. Мы в тот день, 28 апреля, укрывались в российском посольстве. И долго гадали, попытаются ли моджахеды ворваться в наш комплекс зданий, и если ворвутся, то что с нами сделают. Не ворвались. Все обошлось.

Самый памятный эпизод разговоров той ночи – это спор о том, что будет через десять лет в Афганистане. Звучали разные варианты. Но прав оказался один уже немолодой дипломат, уверенно заявивший, что через десять лет в Кабуле будут американцы. Все так и произошло.

Надо сказать, что предательство дружественного нам режима в Кабуле «аукнулось» правительству Ельцина довольно быстро. Почти немедленно после того, как перестала существовать армия Наджибуллы, к удивлению наших новых руководителей, выяснилось, что во многом именно она охраняла проходы к границам стран Центральной Азии от различного рода экстремистских группировок и наркодельцов. Почти сразу же потребовалось усиливать эти границы. Например, между Афганистаном и Таджикистаном. То есть «серьезно сэкономить» на прекращении помощи Кабулу, как обещали некоторые российские политики тех лет, не удалось. А ведь, скорее всего, солярка и керосин были бы дешевле.

Мы, что называется, «обрубали концы». Помню, как в мае 1992 года в Кабул приехал новый российский министр иностранных дел Андрей Козырев. Он собрал всех нас и заявил примерно следующее: все, происходящее в Афганистане, вас не касается. Вы – посторонние наблюдатели. Это дело самих афганцев решать, как им жить дальше.

То есть сейчас я понимаю, что Козырев говорил в те дни примерно то же самое, что сегодня говорят представители демократической администрации президента США Джо Байдена. «Мы вам больше не помощники, давайте, ребята, решайте ваши проблемы сами…».

Что будет дальше? Чем грозят возможные перемены в Афганистане России? На данный момент это очень сложные вопросы. Дать точные ответы на них вряд ли кто-то сможет.

Мне кажется, вариант того, что отряды «Талибан», захватив страну, пойдут дальше, по ту сторону рек Пяндж и Амударья, то есть в Таджикистан и Узбекистан, маловероятен. В середине 1990-х годов, работая корреспондентом в Исламабаде, я довольно много общался с молодыми афганцами – недавними беженцами и выпускниками пакистанских религиозных школ, неожиданно для себя превратившимися в дипломатов новой власти «Талибан» в Кабуле. Их позиция была такова – получить контроль над всем Афганистаном, и все. То есть жить в своей стране по вековым законам пуштунов. Некоторые говорили, что даже не будут претендовать на пуштунские земли по другую сторону так называемой линии Дюранда, названной так в честь одного из британских чиновников, приложивших в свое время руку к разделу территорий между Афганистаном и британской Индией. Сейчас эти территории являются частью Пакистана. Другие не скрывали, что хотели бы эти земли сделать афганскими, то есть создать «Единый Пуштунистан» под управлением Кабула. Но никто не говорил о том, что талибы могут пойти далеко на север, тем более через границу.

Хотя могут, конечно, найтись и охотники «поискать счастья» на чужих землях – в Таджикистане, Узбекистане и других государствах Центральной Азии. То есть «нести истинные исламские ценности» своим единоверцам. Но это, на мой взгляд, вовсе не пуштунские талибы, а давно уже находящиеся в северных провинциях Афганистана боевики различных исламистских группировок, бежавшие в свое время из тех же Таджикистана и Узбекистана, с Северного Кавказа, из Поволжья. Плюс радикальные группировки уйгуров из китайской провинции Синдзянь. Вот они могут попытаться воспользоваться обострением ситуации в собственных целях.

Существует и еще одна серьезная сила, готовая этим боевикам помочь. Это активисты также запрещенной в РФ организации «Исламское государство». Особенно те, кто еще недавно воевал в Сирии и не очень-то жалует Россию. А на их взгляд, именно Россия, вместе с местными режимами, препятствует налаживанию «истинных мусульманских порядков» в Центральной Азии.

Естественно, таких порядков, как они это понимают.

Здесь важно также отметить, что талибы, хотя через северную границу пойдут вряд ли, у себя в стране, скорее всего, наладят чрезвычайно жесткий порядок. Основанный не только на исламистских ценностях, но и на обычаях пуштунских племен. Никаких школ для девочек, никакой работы для женщин, запрет телевидения, и даже фотографирования. Все это уже было во второй половине 1990-х годов в Афганистане. И поэтому страхи нынешних жителей крупных городов, привыкших к цивильной жизни, небезосновательны. И, тем более, страхи афганцев, сотрудничавших с американцами.

В этом отношении ситуация 30-летней давности была все же иной. Тогда очень многие афганцы, работавшие с нами, все же смогли уехать на территории бывшего СССР. По моему мнению, тогда уехать смогли все, кто хотел. Во всяком случае, те, кто как-то сотрудничал с шурави. Им визы наше посольство давало без всякой задержки. Я это отлично помню, поскольку сам проносил паспорта знакомых через служебный вход в посольство и просил работников консульского отдела помочь этим людям. Помогал я им и с билетами в Москву на самолеты «Аэрофлота», когда их достать было уже очень трудно.

Но тогда все-таки ситуация с возможными преследованиями неугодных была, на мой взгляд, спокойнее. Моджахеды в этом отношении были все же помягче, чем талибы, и, как показали последовавшие события, мстить никому не стали. Занялись разборками между собой за власть и деньги.

Если же талибы победят, а судя по всему, к этому все идет, жизнь в Афганистане серьезно изменится. В сторону откровенного Средневековья. А значит, из страны снова хлынет поток беженцев. Так происходит уже почти полвека. И ждать, судя по всему, осталось немного. Так, по данным американской The Wall Street Journal, до взятия Кабула отрядами талибов осталось не более месяца. И из столицы уже в массовом порядке бегут не только солдаты правительственных войск, но и очень многие местные жители. Равно как и из других городов.

Куда устремятся все эти люди? В соседние Пакистан и Иран? В Центральную Азию? В Европу? А может быть, в Россию? Исключать такого варианта также нельзя. Кто может попытаться прийти к нам вместе с ними? Эмиссары исламистских организаций? Наркокурьеры? Да кто угодно. Ничего нельзя исключить. Ситуация, конечно же, очень сложная. Есть, над чем задуматься.

Источник: «Столетие»