Козюлянка, Мазиловка, опасный Угол: брянские знаки под открытым небом

Село Невдольск в Брянской области − это фактически музей под открытым небом. Все дома отстраивались единовременно, после Великой Отечественной войны 1941 − 1945 годов. Почти всем объектам недвижимости более 70-ти лет, за исключением «новых» домов, что выстроил колхоз более 30 лет назад.

Часть домов в 21 веке несколько изменила свой внешний облик, обретая новые пристройки, сайдинг, покраску, декоративные и скульптурные украшения, но все же сами дома остались все теми же и на том же месте. Сюда приезжают «свои», по родству и «по памяти», − те, для кого дома − это не только деревянные срубы, но и люди, природа, воспоминания…

В небытие уходит уникальное «ориентирование на местности», когда дома опознавались не по официальному адресу (названия улиц отсутствовали, наименование были лишь у некоторых мест, таких, как Козюлянка, ведущая к Ближней речке, и Мазиловка, а также опасный Угол самой большой (ныне Центральной) улицы).

Прежде каждого жителя определяли по тому дому, где он становился, у кого проживал. Например, так: «А, так ты Терехова… из того дома, где раньше жил Митёка-сапожник…»

На фасаде дома выбиты цифры 1966 над крышей. Стоит он между домами Воти и Юрочка (хотя никого из них уже давно нет в живых). Терехова − это не фамилия, а уличное прозвище, оно спонтанно приклеивалось, а сменить его практически невозможно. Кто такой Юрочек и кому он родня, бабкой или дедом был/а Вотя, каждый житель села разгадывал за одну − две минуты. Кто такие Крыло, Лебедь? И почему те старухи с Козюлянки − Фроловиха, Бомбиха и Варуха? Как некоторые однофамильцы оставались при своих фамилиях, а другим их сменяли на прозвища? Почему одних сельчан называли ласково, например, Танюся, а других величали сурово, например, как председателей колхоза «Рассвет», или же «определяли» уважительно по их «вечному» основному занятию − молочник, кузнец, пасечник, конюх?

До 1990-х годов села Суземского района были практически отрезаны от внешнего мира, асфальтовых дорог не было, выезжали за пределы села на лошадях, подводах и первых появившихся мотоциклах. Добраться сюда и выехать на ближайшую «ярманку» в Севск или магазин в Суземку можно было только при помощи трактора − того, что вытаскивал очередные машины из ям, тянул из размокшего чернозема возле Заулья и Княгинина по дороге из Севска.

При этом каждое село, что находилось под влиянием трех соседних государств (России, Украины и Беларуси) сохраняло свое уникальность, а их жителей отличали как местный говор, так и свои привычки.

В Суземском районе еще помнят, как все невдольские «кэ-кали»! Невдольчане говорили быстро, со смягчением окончания «ке», например: «Была вчОра у Мань-кэ». Звук «ф» превращали в сочетание «хв», говоря не «фартук», а «хвартук».

Любимое здесь словечко «внадысь» вызывало удивление у приезжих горожан. Как определить, что «Нюша была у Хрола внадысь»? Это когда?
«ВчОра» − это вчера. «ПозавчОра» − это позавчера.

А, значит, «внадысь» − это «день накануне позавчера?»

Все верно, «унадысь» − это «в наши дни». Так, без календаря, жители измеряли житейское время отрезками за промежуток:
в день, умноженный на 6 дней вокруг (3 дня вперед и 3 дня назад), т.е. держа в голове события всей недели, причем как половины уже прошедшей, так и события, запланированные на ближайшее будущее.

А вот в речи соседнего села Заулье сохраняла польско-литовские слова и акценты: «рахманый» − спокойный, «курва» − стерва и дура одновременно. Хотя с момента выхода из состава Литвы прошло более 400 лет.

А ведь спроси каждого, кто уехал из села, о чём он спросит прежде всего. О своем доме! Сохранился ли дом или уже разобран на сарай, обрушился, сгнил. Живет ли кто в нем? И что за люди, как о них отзываются?

Есть ли фотография дома? Двора, сада, яблоньки или погреба…

А уже следом − а как там соседи, как ближняя родня, четвороюродные родственники с того края села и другого. Да и вообще… а что слышно о тех, кто уехал учится в Москву 50 лет назад, его детях, внуках… И под конец: кто умер, кто спился, кто утонул… Ведь это все «наши»!

Не узнать улицу по видео − большие деревья поднялись, скрывают дома. Хотя когда-то все деревья стояли «на учете» и служили ориентирами, будь то Партизанская сосна у дороги или высокая липа у Юрочика, рослая лиственница у учителя или высокая ракитка на повороте… А уж сколько встреч и расставаний они помнили!

Но теперь же многие дома скрыты кустарниками, высокой травой. На огородах, где проходили жесткие споры и нередко драки за межу, на которую зашел сосед со своим колышком, выросли деревья, что задушили те самые благородные яблони и сливы, которые наперегонки обрывала детвора со всей округи, предпочитая ночные вылазки…

Жизнь ушла с улицы. Спряталась в дома. В наши дни 2020 года по улице можно идти хоть в купальнике, хоть в костюме динозавра − никто тебе слова не скажет! Да и просто не заметит! По приезде на улице можно оставаться совершенно «неопознанным», ни к кому не «приписанным»! Проверено на себе.
Это раньше сделают замечания, что девка вышла «патлатой» (непричесанной), а туфли у нее расхлябаны (разношены), косынка на голове завязана неправильно (платок можно было завязывать только по-невдольски − узлом-двумя под подбородком старухам, на затылке, убирая угол, молодым девицам).
Редко кто выходит посидеть на свое крыльцо или лавочку перед домом, повечОрывать или осмотреться вокруг. Большинство остаются в домах, где есть телевизоры, компьютеры, интернет, через которые можно хотя и с трудом «пройтись» от одного дома к другому. Бывает, что у дома стоят 3 машины, в доме полно народу, а никого не видно.

Перед одним домом гуляют куры, но к их хозяйке не можешь попасть 3 дня подряд. Дом и ворота заперты наглухо − хозяйка наружу не выходит, а вся ее жизнь проходит за закрытыми дверями. Раз в неделю та выходит в магазин за хлебом и другими покупками, чтобы до конца месяца вновь спрятататься за забор.
С огорода к ней не подойти, ведь самих огородов больше нет − здесь вырос лес, который заселили лисы, выкапывая норы для своих лисят всего лишь в нескольких метрах от жилых домов. Да и вообще не подойти − трава выше человеческого роста. К другому дому, в котором по вечерам горит свет, подойти можно лишь на расстоянии той цепочки, которой сдерживается собака. Но даже на ее голос никто не реагирует, не выходит. Пообщавшись с собакой, уходишь, без «здорованья», без новостей, приветов от родни и знакомых. Идешь дальше в попытках найти те дома, в которых еще открывается дверь во внешний мир… Может быть, увидимся позднее… в интернете!

Невдольские дома.. потихоньку исчезают. Одни сгорают, другие поглощаются заросли. Казалось, что они будут всегда, но нет! Порой от какого-то дома не остается даже одной-единственной фотографии. И это в наш цифровой век. А ведь сюда, на край земли, не приедет кто-то со стороны. Местные исторические развалюхи выставляются на перепродажу за 150 тысяч рублей. Да и чужаку здесь также не интересно: подумаешь, сколько таких деревенек, жизнь из которых уходит, смещается в сторону обитаемых поселков, где есть работа и главное − школа для детей! От некоторых сел уже давно остался один памятный крест, да и то до поры до времени, пока и его не украли на металлом или не пустили на розжиг костра.

По соседству, в соседней Добруни, той самой, где состоялась знаменитая битва войск Бориса Годунова с литовцами, осталось 4 жителя, в Заулье все заросло яркими, цветущими пяти метровыми джунглями, внутри которых пока еще обитают несколько «инопланетян», не помнящих, как их зовут… В народе в свое время поговаривали, что Добрунь была проклята последним помещицей, у которой отобрали землю, мол, она предрекла, что село не простоит более 100 лет после ее смерти. Заулье, напротив, будет здравствовать как черноземные поля, полюбившиеся бизнесу. А вот будущее Невдольска всегда зависело только от самих сельчан.

А ведь только у Невдольска есть свой музей − комната быта в клубе. Ежедневно собираются все желающие на волейбол за школой вечером да у памятника Ленина ближе к полуночи − на дискотеку. Жизнь продолжается! Хотя это уже совсем другая эпоха. По крохам собирать, записывать и показывать другим надо теперь не только то, что касалось войны, но и что касается жизни до развала СССР, колхоза − самого бурного, активного периода жизни села. Ушли те бабки, что знали много о прежних временах, помнили царские времена и Февральскую революцию. Зато остались их внучки и внуки, что помнят по два − три случая из той былой жизни в пересказах. Когда-то были детки, а теперь мы − бабки! По крайней мере, так смотрят на сорокалетних те детишки, у которых каждый их шаг оцифрован с рождения. Спасти свою малую родину от забвения, дать возможность другим, кто когда-то здесь жил или гостил, следить за новостями, − это наш единственный шанс не дать Невдольску уйти в небытие! Тому селу, чья история не прерывалась 500 лет с Древней Руси, и где обитали еще 2 тысячи лет назад народы-кочевники и где бродили мамонты!

Сейчас практически у каждого есть телефоны, на которые можно фиксировать речь, снимать фото и видео. Поверьте, из ничего может появится нечто значимое, как каша из топора. Каждой местности, будь то Брянск или Суземка, нужно только то, что касается исключительно ее самой, ведь лучшие экспонаты, такие, как севский половецкий каменный истукан 14 века или мамонт, а также уникальный севский клад, равного которому не находили по всей России, уедут далеко за пределы своего края, в столицу или еще дальше.

Посему помогайте: комментируйте, фотографируйте, присылайте хотя бы что-нибудь да как-нибудь − обработаем вместе!

Мария Чулова