Брянская путешественница рассказала об удивительной стране

Брянская путешественница Тамара Концевая поделилась с «Брянскими новостями» захватывающим рассказом о Никарагуа. 

«Ничто не могло омрачить моё пребывание в маленькой послевоенной стране Центральной Америки. Этот мир был наполнен яркими красками и неведомыми звуками. Ездить и путешествовать, наверное, красиво. Для осуществления моих желаний нужны были средства.

Тут пришлось думать головой и зарабатывать себе на мечту. Идею мне подал один фотограф, сказав, что из России я могла бы привезти фотобумагу и организовать маленький бизнес. Мне больше можно было не говорить ничего.

В Россию я собиралась, где продают фотобумагу − знала. В следующий мой приезд уже возвращалась с заказанной фотобумагой разного типа.

На таможне сумку нужно было ставить в определённое положение, чтобы её (бумагу) не засветить при прогоне через лучи, иначе весь труд насмарку. Поклажа была очень тяжёлая.

Не надо думать, что в Никарагуа не было бумаги. Там было всё, но дорого, а наша − дёшево. Это было началом лихих 90-х. Россия была брошена на произвол судьбы, зарплат не платили, предприятия закрывались, с работы увольняли, часто целые семьи жили на пенсии своих стариков.

Период глобального безденежья стал тяжелейшим временем для россиян. Такое положение дел в моей стране послужило толчком для развития «фотобумажной» деятельности в Никарагуа. Бумагу провозила трижды, и только один раз в Москве поинтересовались содержимым багажа.

На свой страх ответила, что везу книги для моих друзей, которые учились в России, а теперь вернулись к себе в страну и нуждаются в учебниках, как молодые специалисты. На это не было запрета, поэтому никто даже и не заглянул, но ситуацию восприняла, как предупреждение, что пора прекращать риски в честь шампанского.

Привезённую фотобумагу продавала по всему Никарагуа. Ездила автостопом, при этом стопила только приличные машины, чтобы не ограбили по ошибке, посчитав меня за американку.

Алчность бедняков слишком велика, а это и понятно. Соединённые Штаты здесь совсем рядом, а граждане страны часто приезжали в Никарагуа по делам бизнеса, или к себе на виллы, поэтому встретить их можно было повсеместно, но, конечно, не в одиночестве.

Операция «Ы» всегда проходила успешно. Все работники фотостудий были моими покупателями. Платили по-разному: кто сразу, а кто потом. Сначала меня фотографировали, чтобы ознакомиться с качеством товара, а качество совсем не уступало американским аналогам, оттого везде в фотостудиях висели мои портреты на нашей фотобумаге. Это мне льстило.

Круг друзей разрастался. Доход от продажи фотобумаги давал возможность жить и ездить в Россию, помогать родителям. Имела тогда два гражданства, такой статус был очень удобен.

Что бы я ни делала − мне всё доставляло радость и удовольствие, несмотря на явные минусы в управлении страной, когда разруха и бедность достались Никарагуа от гражданских войн. Ей ещё предстояло встать из руин, чтобы сбросить с себя груз войны и поднять свою экономику.

Просыпаясь рано утром — я уже была счастлива. В послевоенном Никарагуа было тяжело жить. А мне всё как-то легко давалось. 95 процентов неработающего населения страны хотели есть. Молодые специалисты, учившиеся в России в моём городе, сидели здесь без работы.

Это сейчас они богатые и толстые. У них прекрасные дома, шикарные машины, а тогда… Моя подруга Бирмания была худенькой девчонкой с вечно пугливым взглядом. Сейчас эта роскошная дама со стильным маникюром, ярким макияжем важно восседает за рулём чёрного джипа.

Моя подруга имеет семью, хороший дом и работу. А друг Фернандо, когда-то нравившийся всем моим подругам, стал важным и толстым начальником. Любовь к пиву он не утратил!

При встрече в 2009 году я даже не смогла его охватить. Рамиро, двоюродный брат моего супруга, округлился так, что щёки лежали на груди. Он тоже учился в моём городе и дорос до владельца рыбопитомников. Сам их создал на базе одного из государственных предприятий и там выращивал рыбу осетровых пород.

А ведь раньше был худым и хитрым. Обладал удивительной способностью приходить в тот момент, когда студенты обедали у себя в комнате, приготовив что-то скудненькое на небольшую стипендию. Дверь изнутри от него закрывали, старались ложками не стучать, а он за дверью стоял и кричал:

− Открывайте! Вам что, риса жалко?

Все их судьбы, это и моя судьба, бурная молодость, если хотите, не знавшая усталости в веселье, смешливая, влюбчивая, доверчивая, обнимавшая весь мир. Рядом с друзьями − хоть в России, хоть в Никарагуа − прошла часть и моей жизни. Наверное, благодаря друзьям, их страна меня приняла.

Мы встречались время от времени, ездили друг к другу в гости, проводили вместе праздники и устраивали совместные обеды. Такие встречи служили мне отдушиной, где я могла вставить русское слово, обсудить общие темы и от души посмеяться. Жила я в шикарном доме колониального стиля с высоченными колоннами, упиравшимися в потолок.

Огромный зал с мозаичным рисунком по стенам создавал эхо. В двух внутренних патио росли невиданные мною доселе растения и деревья. Один из двориков имел посередине бассейн, а вокруг него в огромных горшках с изображением масок индейцев майя цвели райские цветы. В середине бассейна, на островке, высилось дерево какао.

Так выглядит дом сейчас. Дерево какао заменили ёлкой. Огромные плоды какао по цвету и форме напоминают мяч для игры в регби. Когда плоды созревали, то их раскрывали, а крупные семена в фиолетово-прозрачной желейной оболочке раскладывали на просушку вокруг бассейна.

Я любила обсасывать эту приятную жидкость вокруг семян, черпая их ложкой. Масса была сладкая и прохладная, напоминавшая чернильный кисель. А потом зёрна мололи и варили из него шоколад на утро. Тогда весь дом пропитывался шоколадным ароматом.

Когда привозили с фазенды урожай кофе в мешках, то так же складывали их вокруг бассейна, предварительно спустив из него воду, чтобы кофе не впитывал влагу. И уже кофейный аромат витал в воздухе.

От урожая грейпфрутов исходил цитрусовый аромат. И всем в это время приходилось пить только грейпфрутовый сок, от которого уже хотелось кричать «Караул!» Впоследствии урожаи вывозились для сдачи государству.

Этот прекрасный гостеприимный дом с царившей в нём благоприятной атмосферой принадлежал замечательному человеку- тёте моего мужа. Звали её Чило. Несмотря на то, что в Никарагуа тётей называют только близких родственников, а не как у нас тётю на улице, я называла донью Чило своей тётей и считала её по-настоящему родной.

Проживала я здесь в отдельной комнате с огромной кроватью с шелковым бельём, оно приятно холодило тело в жарких тропиках. Одну из стен занимало зеркало, перед которым я постоянно крутилась, а с потолка свисал вентилятор.

Деревянные тёмно-коричневые шкафы для вещей стояли напротив зеркальной стены. Со временем ко мне в комнату перенесли старинную швейную машину «Зингер» с ножным управлением. Тут уж я оказалась при любимом деле и стала заниматься шитьём.

Мой прекрасный дом находился в городке Сан Маркос, что в тридцати минутах езды от столицы Манагуа. Здоровый климат того региона, постоянная температура воздуха +25, отсутствие ветров и удалённость от вулканов, а, значит, недосягаемость землетрясений, к тому же здоровая не криминальная атмосфера накладывала на Сан Маркос печать не только географически благополучного места в стране.

Бывшая железнодорожная станция ныне этнографический музей Здесь была вотчина семейства Анастасио Сомосы, правителя в Никарагуа. Фактически он был главой страны с 1967 по 1979 годы и последним правителем из семейной династии — Сомоса, которая управляла Никарагуа с 1936 года!

Сомоса-младший был богат сам и сделал богатыми своих родственников. Мой свёкор был его троюродным братом. Об этом узнала позже из семейного архива и фотографий.

По сути дела я приехала в эту страну через десять лет после многолетней войны, после свершившейся сразу революции во главе с Даниэлем Ортего, но президентом на тот момент была уже Виолета Чаморро. Её супруг являлся главным редактором оппозиционной газеты «Ля пренза» (она и сейчас существует), был убит сомосовцами, видимо, народ поддерживал вдову за пережитую ею трагедию. Сам Сомоса в собственном самолёте в июле 1979 года бежал в Соединённые Штаты. Долго не протянул, был убит из гранатомёта в Парагвае через год. $400 миллионов было вывезено им из Никарагуа!

Не потому так подробно рассказываю об этом правителе, что волею судьбы оказалась среди его родственников, хоть и троюродных, (кстати, ведь я имела и имею его вторую фамилию и даже не догадывалась об этом), а потому рассказываю, что очень уж не везёт этой маленькой стране с президентами.

Мне довелось оказаться свидетелем ещё одного скандального политического происшествия в стране, но это случилось позже. А пока мой супруг показывал мне бывшие их владения. Мы объезжали на внедорожнике заброшенные цитрусовые сады и банановые плантации, некогда принадлежавшие близким и дальним родственникам правителя.

Теперь же они были отобраны. Конечно, это была лишь малая толика среди неисчислимых богатств Сомосы, которые вышли далеко за пределы Никарагуа. В городке Сан Маркос я тоже кое-что видела. Но так как к власти приходили то «белые», то «красные», то «троцкисты», то сандинисты, недвижимость то забирали, то возвращали, поэтому многие земли и имущество было утрачено.

На соседней улице, например, стоял Дворец Молодёжи, где находился кинозал, дискотека и концертный зал. Ранее там проживали родители свёкра, (его мама была двоюродной сестрой одному из родителей Сомосы-младшего), после их смерти во дворце осталась жить младшая дочь, но с приходом к власти Даниэля Ортеги (во второе его президентство после Чаморро) дворец отобрали, и тётя Мария Верта сейчас живёт в садовом домике дворца.

В 2009 году я её навестила, а она и не грустит. Говорит, что жить ей стало веселее, всегда музыка в саду и все культурные мероприятия, как говорится, под рукой. А власть здесь меняется, как перчатки и кто знает, дворец могут и вернуть. Но зачем он ей одной? Все дети живут в Майами, и сейчас ей живётся беззаботно, а принять обратно дворец не хочет.

Даже если его захотят вернуть, она ещё над этим подумает. Занимается донья Мария Верта изготовлением гребней, заколок, ожерелий и браслетов из чёрного коралла и черепаховых панцирей. Этот вид деятельности в Никарагуа не запрещён и по сей день, поэтому всегда с удовольствием принимаю от неё предметы украшений в подарок».

Тамара Концевая