«Там чудеса…»: В пушкинских местах время течет иначе

На причале, опершись на перила, стоял мужчина интеллигентного вида. С удочкой.

– Не вашего ли линя сегодня предлагали в ресторане? Сказали, что рыбу ловят прямо в этом озере.

– Нет, я тут мелкоту ловлю для своих кошек.

Мужчина улыбнулся с той настороженностью, из которой проглядывало любопытство. Оказалось, он отрекся от «жизни кроликов». Всю жизнь обитал в Петербурге, но с возрастом чаще стал смотреть на вечерние окна домов:

– Чем наша городская жизнь отличается от жизни кроликов? Ничем. Дом – работа – дом – сон – работа. Время пожирается, ты ничего не успеваешь, ничего не видишь.

Он нашел домик 1947 года постройки в псковской деревне и с женой перебрался туда три года назад. И время стало иным:

– Я начал его ощущать, оно идет рядом – вот здесь, перед моим лицом. Надо тебе дров – иди наколи, надо тебе воды – иди сходи к колодцу. Грядки у нас есть, огородик. Знакомые, конечно, остались, общаемся. Да и какая тут оторванность? Сел в автобус – и через восемь часов на Дворцовой площади.

Разговор происходил в Алтуне – старинной усадьбе помещиков Львовых. Ее древность хранят аллеи из огромных дубов, лип, лиственниц, ее история – это не только ресторан, в который превратили бывший амбар, но и груда камней на месте бывшего дворца. Во время войны фашисты облюбовали имение, роскошь даром досталась захватчикам, чем они и воспользовались. Отступая же, взорвали дворец Львовых и разорили усадьбу.

– «Культурная нация», – с горестной язвительностью сказал питерский рыболов.

В Алтуне, судя по косвенным сведениям, бывал А.С. Пушкин. От Пушкинских Гор до Михайловского всего-то четыре версты, а до Алтуна – двенадцать. Литературоведы полагают, что в Алтуне было написано и одно из стихотворений. Разумеется, немцы его не читали, перед русским гением они не собирались преклоняться, но понимали его значение для народа. Потому, уже отступая, заминировали могилу поэта в Святогорском Свято-Успенском монастыре. В этой подлой задумке была даже не мстительность, а лютая ненависть к тому миру, который не вписывался в «цивилизацию», ими же самими узаконенную. Спасая от уничтожения могилу Пушкина, погибли девять молодых саперов. В заключении Чрезвычайной Государственной комиссии говорилось:

«Кощунственное отношение немцев к национальным святыням русского народа ярче всего обнаруживается в надругательстве и осквернении могилы Пушкина. Стремясь охранить Пушкинский Заповедник от опасности разрушения, части Красной армии оставили этот район без боев и отошли к Новоржеву. Несмотря на это, 2 июля 1941 года немцы подвергли бомбардировке Святогорский монастырь, у стен которого находится могила Пушкина.

В марте 1943 года, задолго до подхода линии фронта к Пушкинским Горам, немцы приступили к систематическому разрушению «охранявшегося» ими Святогорского монастыря. По свидетельству священника И.Д. Дмитриева, немцы дважды подрывали главную церковь монастыря – Успенский собор, построенный в XVI веке по повелению Ивана Грозного. В результате второго взрыва собор, у стен которого находится могила Пушкина, разрушен: колокольня рухнула, а древний двухсотлетний большой колокол разбит на мелкие куски, валяющиеся в обломках кирпича по склонам горы; крест соборного купола сорван; западная часть купола пробита снарядом; крыша приделов обрушилась. Сожжены и полностью уничтожены Никольская церковь монастыря, трапезная, кельи монахов, монастырская гостиница и другие монастырские сооружения. Ворота монастыря повреждены артиллерийским снарядом, икона с западных ворот сорвана.

При отступлении немцы сожгли почти все здания в районном центре Пушкинские Горы и довершили дикий и бессмысленный разгром Успенского собора…

Сам памятник отклонился в восточную сторону на 10-12 градусов вследствие оползания холма после бомбардировок и взрывов фугасных бомб, заложенных немцами.

В конце февраля 1944 года из Пушкинского Заповедника был выселен и сторож при могиле Пушкина И.X. Харитонов. Когда через некоторое время ему удалось получить разрешение на один день побывать в Пушкинских Горах, он увидел, что памятник на могиле Пушкина грубо и наспех обшит досками. Установлено, что обшивка памятника произведена немцами с целью скрыть его минирование».

Нынче подступы к монастырю охраняются. Нет, это не молодой мужчина, который по вечерам с огромной овчаркой обходит хозяйственный двор и другие места. Стража Пушкина – бабушки с цветами. Пенсионерки бросаются к всякому приезжему с огромными полевыми ромашками и домашними пионами:

– Посмотрите у меня, гляньте, какие красивые!

– А стихи Пушкина прочитаете?

– Я помню чудное мгновенье… Мороз и солнце; день чудесный…

Им жарко, но они вместе с Пушкиным добывают себе приработок к пенсии. Поэт помогает своему народу и поныне.

– Сорок один год стажа, техничкой работала, чем только ни занималась, а пенсия девять тысяч, – с умеренной укоризной, направленной невесть кому, говорила землячка поэта. – А вы возьмите еще букетик, там же и мать Пушкина… 

Народная тропа не зарастает и не зарастет. Эта тропа – 51 каменная ступенька в гору, на которой возвышается храм. На всех, кто бы ни подходил к месту упокоения Пушкина, опускается «таинственная сень» задумчивости. Стоят подолгу, отходят осторожно, неуверенно, как бы пытаясь что-то вспомнить. С той же неуверенностью и рассеянностью пожилой монах в храме считает деньги, протягивая книги и иконки. Здесь прохладно даже в зной.

Но он не щадит в Михайловском, даже на подходе к нему. Коммерциализация начинается прямо от дороги. Здесь поставили будку, в которой сидит сонный охранник, установили шлагбаум. Хочешь проехать с километр вперед, в сторону «сельца» – плати. Не хочешь – бросай машину на обочине около лесных зарослей. И сразу вспомнишь: 

Ох, лето красное! любил бы я тебя,

Когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи. 

Не комары и мухи, а оводы гигантских размеров и свирепости окружают всякого путника. Лишь среди высоких елей, сопровождающих дорогу к Михайловскому, беспощадные летуны ослабляют свои атаки. Заплутать сложно, но заплутать предлагают. На развилке лишь дорожные знаки да мутная схема усадьбы. Берете вправо – и попадаете на поляну, где готовятся к поэтическому празднику. На первом здании, около конюшни, почтительно указаны управленческие конторы. А для путников – никакой навигации. Куда идти?

– Да это вы не той дорогой пошли, – настаивает упитанный мужчина с портфелем. – Есть тут навигация – вон на той дороге.

Ему не до путников, он готовит поэтический праздник. С ним по времени совпадает такой же праздник в Овстуге, из которого в былые годы пушкинским местам передал привет Владимир Гамолин. На один день два торжества – много, но так уж повелось. 

Большая поляна перед Михайловским за день до праздника превращается в строительную площадку. Сооружают целую деревню из бревенчатых домиков. Повсюду – сцены, на которых выставляют аппаратуру запотевшие молодцы. Туда-сюда стайками пролетают зеленые добровольцы, которым ни оводы, ни палящее солнце не помеха. По всей поляне – запах денег. Поэзия поэзией, но о доходах никто не забыл, и они тут серьезнее, чем у бабушек в Пушкинских горах.

За мостиком встречает скромный домик, в котором жил подвижник Пушкиногорья Семен Гейченко. Богатырского вида дуб, отгородившийся от суеты заборчиком, покрывшийся мхом (воздух влажен и необыкновенно чист, потому зеленоватой бородой обрастает всякая деревяшка) у каждого второго вызывает желание прочитать строки о лукоморье и златой цепи. Она висела ранее – не золотая, конечно, – но ее стащили. Видимо, из соображений «достоверности». Не мог двести лет назад дуб быть столь внушительным, не мог стать прообразом сказочного дуба, полагали, очевидно, ревнители. 

Пушкин приезжал в сельцо Михайловское в июне 1817 года и в 1819 году. С 1824 по 1826 годы длилась ссылка, которую он превратил в поэтическую. Гравюра 1838 года позволяет определить, что же изменилось в облике строений и природе. Несколько раз горевший дом восстановили, придав ему ту вышколенность, в которой угадывается мастерство людей вовсе не пушкинской эпохи. А уж домик няни – почти павильон «Мосфильма» с вылизанными лавочками, бочкой, с ровными стенами. Из подлинного – шкатулка, которую няня купила в подарок другу поэта.

Но открывается дверь – и вот оно, то очарование природы, подлинность которой и есть главное содержание Михайловского. Языков описывал Тригорское, но его картина вполне подходит и к пушкинскому сельцу:

… стране, где Сороть голубая,

Подруга зеркальных озер,

Разнообразно между гор, 

Свои изгибы расстилая,

Водами ясными поит…

Экскурсоводы, изнывая от жары, заученно читают одни и те же строки, выводя гостей на берег Сороти, указывая на едва различимую беседку другого берега. Рассказывают об утвари в домике, где жила кухарка, упоминают об отморозившем пальчик шалуне, который, быть может, и был сыном той женщины. Звучит чудное слово – рыльник. Изделие, похожее на чайник, служило умывальником. Тут же – железные челюсти своеобразных клещей, которыми кололи сахар, формы «с пупырышками» для пирожных, «поданных» Пушкиным для своих читателей. На столике – печать для пряников, назначение которой редкий посетитель угадает.

В господском доме, если отстали от экскурсии, вручают своего рода путеводитель, где описываются комнаты и экспонаты. Сам читай и сам веди себя по обители муз. Посетитель путается в портретах Пушкиных и Ганнибалов, просит смотрителя пояснить, нет ли ошибки в «путеводителе»: почему у матери поэта в роду тоже Пушкины? Сотрудница с удивлением вчитывается в текст и недоуменно говорит: «Да, какая-то путаница, надо выяснить». Но уже давно все выяснили: отец Пушкина был троюродным братом своей тещи. Впрочем, такие вопросы и недоумения лишь вызывают любопытство гостей Михайловского, которые доселе и не помышляли вникать в родословную поэта. Но усадьба, ее природа, виды, ее воздух вдруг начинают преображать людей. Они хотя бы на время отрешаются от суетности, пытаясь угадать, каким мог быть камень, о который споткнулась, идя по аллее, Анна Керн. А какое отражение в стихах нашли вот те дали? Каким был век назад вяз, стражем стоящий напротив дома в круге из зелени?

Жажда в знойный день мучает всех. Купить можно сувениры и билеты на экскурсию, но воды нет. Сотрудницы музея это знают и предлагают спасение:

– У вас пустая бутылка есть? Вот в соседнем здании кран на улицу выведен, там хорошая вода.

Откуда взяться бутылке? А вот стакан с изображением Пушкина купить можно. Покупают стекло за 135 рублей и идут к крану. Пьют воду Михайловского, упиваются уже самим Михайловским – его былями и легендами, отражением поэтических образов, которые выглядывают отовсюду, когда уже многое увидено и услышано в течение знойного дня.

Обратный путь – в гору, через лес. Тот же зной, те же настырные оводы, но всем уже легче, потому что виды Михайловского с тобой, дух Михайловского с тобой. Время замедлилось, заметилось, как у отшельника из Петербурга, стоящего со своей удочкой и ждущего, когда же клюнет рыбка для его котов ученых.

«Брянская учительская газета» 

Фото: «Брянские новости»