Поднявший бунт против бандеровцев брянский завод начал новую жизнь

В брянском поселке Старь на базе обанкротившегося стекольного завода откроют производство стеклянных изделий для медицины. Из них будут изготавливать ампулы, флаконы, картриджи.  Инвестором выступает дятьковский предприниматель Валентин Селезнев, который поднимает предприятия «Анод — Центр», «Астера», «Экогринтек».

Как сообщила газета «Пламя труда», стекольный завод в Стари собственник до банкротства. Два года жители поселка ждали инвестора. Новый проект потребует около 4 миллиардов рублей вложений. У Селезнева есть команда единомышленников. На заводе построят три стекловаренных мощностью 20  и 60 тонн в сутки. Работу получат около 600 человек. Сейчас уже заменены кровли на всех зданиях, в механическом цехе скоро откроют производство металлообработке. В конце 2018 года приступят к первому выпуску некоторых изделий. 

В 2003 году в Стари случился настоящий бунт. Пережив  двухлетние издевательства и погром, рабочие одного из старейших российских заводов  начали строить баррикады и сами взялись за булыжники.

Мирные немцы, которые монтировали новую линию на стекольном заводе в поселке Старь, тогда узнали, почему их предки так боялись брянских партизан. Когда начался  самый настоящий русский   бунт, иноземцы, высунувшиеся из окон, в ужасе кричали: «Полицай! Полицай!» На проходных, расставив ноги, устрашающей шеренгой стояли молодцы в черной форме, похожей на эсэсовскую. Но это были уже не немцы, а те, кого в поселке окрестили бандеровцами. 

Парубков с Западной Украины пригласил на работу новый собственник акционерного общества «Старьстекло» Олег Люпак. Прежняя охрана, по его понятию, не боролась с воровством. Однако  чернорубашечники  скоро превратились в концлагерную охрану. Чуть что не так – дубиной, а то и овчарок натравят. Поселок, в котором жили пять тысяч человек, мирно рос в своих лесах вместе со стекольным заводом, входившим в знаменитую империю Мальцовых. Предприятие с двухсотлетней историей было обожаемо как единственный кормилец. Сначала завод продали банку, и его ставленников стеклоделы вспоминали как интеллигентных людей, но потом председателем совета директоров стал никому не известный Олег Люпак. Наезды нового «эффективного собственника», который обитал в Москве,  жители Стари ждали как беды. По их рассказу, каждое появление молодого капиталиста завершалось шумным загулом, от которого трясло весь поселок.

– Он повел себя как пахан с первого дня, – рассказывали рабочие составного цеха. – Мы о зарплате спросили, а он жестом ответил: лапу сосите. Всех посылал подальше, без конца оскорблял, бил. Ехал через заводские ворота парень на велосипеде – ногой сшиб его. 

По словам женщин, «хозяин» прямо на проходных избил работницу завода Бычкову:

– Она было заступилась за человека, когда  Люпак рвал пропуска, ну и поплатилась. Женщин он оскорблял самыми гадкими словами. Одного крупного руководителя прилюдно ударил по лицу.  Впечатление  такое, будто человек обкурился. Каждый его приезд  заканчивался фейерверком.

Весовщик Сергей рассказывал, что пьяные компании, приезжавшие из столицы, любили веселиться около озера. И тогда доступ к воде закрывался всем. Люди не могли даже провести своих коров на пастбище. Паханы заявили, что вся округа принадлежит им. Захотят – по кирпичику разберут завод и перевезут его в другое место, а разбирать будут сами рабочие. Сергей рассказывал:

– Мы уже знали: как только появится Люпак – зарплату не жди месяц. Как будто бухгалтерию громили.

Под стать паханам повели себя и охранники, рьяность которых неплохо оплачивалась. Их набралось четыре десятка, жили они на заводе, сменялись  через три месяца. Правда, униаты не во всем сходились с  православными украинцами, и между ними тоже случались ссоры. Потом всем охранникам запретили выходить за территорию завода. Причиной стала стычка с жителями поселка. Пьяные чернорубашечники взялись за колы, но тогда их удержали женщины, работавшие на проходных. Украинцы отступили только в половине третьего ночи.

Бар «Монарх» был расположен через дорогу от проходных. Вечером в пятницу здесь отдыхали с полтора десятка человек, в основном женщины. Буфетчица Анна тоже сидела в зале, когда сюда ворвался Люпак с тремя или четырьмя опричниками.

– Они заорали: «Ложитесь, суки!» И стали избивать всех без разбору дубинками. Мы с подругой забились в угол, только тем и спаслись, но страху натерпелись. Они громили стойку, радиоаппаратуру, посуду… Люди разбегались, а они догоняли их на улице и добивали. Машины, которые стояли возле бара, тоже покорежили.

Среди непрошеных гостей находился и только что назначенный новый генеральный директор предприятия. В баре его ударили по голове то ли дубинкой, то ли ножкой от табурета. Прозвучал выстрел. Как установила милиция, стреляли из пистолета охранника. Пуля пробила спину одному жителю поселка. Для старьцев прозвучал сигнал к бунту, но перед ним чернорубашечники успели устроить ночь длинных дубинок. Возвратившись из бара, они кликнули всю свою рать и ринулись по ночному поселку, избивая всех встречных и крича что-то во славу Украины. Сын Натальи Косаревой с друзьями вышел из Дома  культуры в ту минуту, когда  сорок опричников вошли в фашисткий раж:

– Ребята опомниться не успели, как бандеровцы набросились на них. Сыну поломали ребра, ранили голову. В «скорую» той ночью обратились больше двадцати человек, но никто не написал заявление в милицию. Все говорят, что упали с велосипеда.

Молчали только для того, чтобы следующим вечером собраться огромной толпой возле проходных завода. К тому времени сюда нагнали милицию из ближних поселков и Брянска. Опричников спрятали в бомбоубежище во избежание кровопролития, Люпак тоже отсиживался в какой-то норе. На улице стояло около двухсот пацанов, пришедших мстить за старших, а с обратной стороны проходных собралось полтысячи родителей, закончивших вторую смену. Милиция боялась, что, слившись, отцы и дети превратятся в неудержимую силу. С улицы в окна заводоуправления полетели камни, толпа гудела, заезжие немцы тряслись от страха, выглядывая на улицу и пытаясь  сообразить, что там творится и выживут ли этой ночью. Все выжили, но старьцы потребовали на растерзание Люпака. Щит трещал, двое милиционеров попали под горячую руку. Их машину попытались перевернуть, но лишь укачали овчарку, сидевшую в ней. Выпущенный затем пес побрел, ошалело качаясь, по улице. Лишь через несколько часов люди стали расходиться. Давно закончившуюся смену выпустили в половине второго ночи.

Люпака спас его мощный «Мерседес». Очевидцы рассказывают, что воскресным утром он вылетел с завода со скоростью под двести километров  в час. На посту ГАИ его тормознули, но почему-то отпустили. Однако старьцы знали, что опричники еще не  покинули предприятия, и принялись возводить на дороге баррикады из бревен. Их перехитрили. Бандеровцев затолкали в автобус, окна которого заставили сумками, и сумели вывезти за пределы поселка по дороге, вдоль которой стоял милицейский коридор. Шестое октября рабочие  назвали днем освобождения. Они были уверены, что Люпак и его чернорубашечники не посмеют появиться в Стари. Тем паче, что «хозяина» пообещали привезти обратно в наручниках. Но его еще нужно было найти. Заместитель генерального директора Любовь Рекунова (разгромили бар ее зятя) сообщила, что ей местонахождение Люпака неизвестно, дозвониться до него невозможно.

Мужская победная радость не передалась властям. Председатель поселкового совета Галина Никулина кручинилась:

– У нас и без того с руководством завода были сложные отношения, а что теперь? Нет денег на ремонт школы и Дома культуры, в больнице стационар закрылся, потому что врачи уехали из-за низкой зарплаты.

И паханы не кормильцы, и без завода поселок не мог прожить. Хозяйственная анархия привела к тому, что часть жителей поселка поразилась тунеядством: на завод приглашали рабочих, но редко кто соблазняется тяжким трудом стеклоделов. Жизнь поселка невозможно преобразить так же легко, как изгнать  из него бандеровцев. Теперь это попытается сделать Селезнев.

Фото: «Брянские новости»