Как русская революция опровергла «Манифест Коммунистической партии»

Ровно 170 лет назад Карл Маркс и Фридрих Энгельс издали «Манифест Коммунистической партии». Эта дата стала поводом для восторженных статей представителей КПРФ. Они напомнили слова Ленина о том, что «эта небольшая книжечка стоит целых томов». Однако этой «книжечкой» в 1917 году перевернули Россию. Хотя в «Манифесте» о России нет ни слова, если не считать упоминания царя и краковского восстания, вожди которого выступили против Российской Империи.

Мыслители в пору написания «книжечки» были молоды – Марксу исполнилось 29 лет, а Энгельсу – 27. Ни большим опытом, ни сверходаренностью они не обладали, тем не менее взяли на себя смелость составить программу революционного изменения мира.

Как бы ни пытались сегодняшние коммунисты славить составителей «Манифеста» и утверждать, что он «живее всех живых», сама жизнь опровергла его. В России его опровергли революция 1917 года и дальнейшая история. Революция позволила начать чудовищный эксперимент «по Марксу», который стоил стране десятков миллионов жизней еще до сталинских репрессий. Большевики и сейчас «выносят за скобки» эти жизни – Гражданскую войну, раскулачивание и расказачивание, уничтожение церкви, – перечисляя лишь заслуги новой власти. Но в итоге стране все же пришлось отказаться от основы основ марксизма – отрицания частной собственности. Она узаконена в том числе в Китае, на который постоянно ссылается Геннадий Зюганов, убеждающий, что там до сих пор строят коммунизм. Нет, коммунизм и частная собственность несовместимы – именно эту главную мысль «Манифеста» стоило бы усвоить доктору философских наук Геннадию Зюганову. Или одно, или другое, или Китай, или Маркс. В Китае в 2007 году был принят закон о защите частной собственности, который готовился почти 14 лет. Но фактически страна свернула с пути манифестантов еще раньше.

Маркс очень удивился бы, если бы ему сказали, что через 170 лет среди членов КПРФ будет множество владельцев заводов и пароходов. 

Для того, чтобы осознать нелепость основных положений «Манифеста», его следовало бы перечитать и доктору, и другим ленинцам, до сих пор пребывающим в иллюзиях. Или хотя бы вчитаться в некоторые цитаты из труда своих кумиров, приведенные ниже. «Манифест» доказывает, что фантасты, написавшие «книжечку», не учли главного – психологии человека.

«Вы приходите в ужас от того, что мы хотим уничтожить частную собственность. Но в вашем нынешнем обществе частная собственность уничтожена для девяти десятых его членов; она существует именно благодаря тому, что не существует для девяти десятых. Вы упрекаете нас, следовательно, в том, что мы хотим уничтожить собственность, предполагающую в качестве необходимого условия отсутствие собственности у огромного большинства общества.

Одним словом, вы упрекаете нас в том, что мы хотим уничтожить вашу собственность. Да, мы действительно хотим это сделать.

Выдвигали возражение, будто с уничтожением частной собственности прекратится всякая деятельность и воцарится всеобщая леность. В таком случае буржуазное общество должно было бы давно погибнуть от лености, ибо здесь тот, кто трудится, ничего не приобретает, а тот, кто приобретает, не трудится. Все эти опасения сводятся к тавтологии, что нет больше наемного труда, раз не существует больше капитала.

Уничтожение семьи! Даже самые крайние радикалы возмущаются этим гнусным намерением коммунистов. На чем основана современная, буржуазная семья? На капитале, на частной наживе. В совершенно развитом виде она существует только для буржуазии; но она находит свое дополнение в вынужденной бессемейности пролетариев и в публичной проституции. Буржуазная семья естественно отпадает вместе с отпадением этого ее дополнения, и обе вместе исчезнут с исчезновением капитала. Или вы упрекаете нас в том, что мы хотим прекратить эксплуатацию детей их родителями? Мы сознаемся в этом преступлении. Буржуазные разглагольствования о семье и воспитании, о нежных отношениях между родителями и детьми внушают тем более отвращения, чем более разрушаются все семейные связи в среде пролетариата благодаря развитию крупной промышленности, чем более дети превращаются в простые предметы торговли и рабочие инструменты.

Но вы, коммунисты, хотите ввести общность жен, − кричит нам хором вся буржуазия. Буржуа смотрит на свою жену как на простое орудие производства. Он слышит, что орудия производства предполагается предоставить в общее пользование, и, конечно, не может отрешиться от мысли, что и женщин постигнет та же участь. Он даже и не подозревает, что речь идет как раз об устранении такого положения женщины, когда она является простым орудием производства.

Впрочем, нет ничего смешнее высокоморального ужаса наших буржуа по поводу мнимой официальной общности жен у коммунистов. Коммунистам нет надобности вводить общность жен, она существовала почти всегда. Наши буржуа, не довольствуясь тем, что в их распоряжении находятся жены и дочери их рабочих, не говоря уже об официальной проституции, видят особое наслаждение в том, чтобы соблазнять жен друг у друга.

Буржуазный брак является в действительности общностью жен. Коммунистам можно было бы сделать упрек разве лишь в том, будто они хотят ввести вместо лицемерно-прикрытой общности жен официальную, открытую. Но ведь само собой разумеется, что с уничтожением нынешних производственных отношений исчезнет и вытекающая из них общность жен, т. е. официальная и неофициальная проституция.

Далее, коммунистов упрекают, будто они хотят отменить отечество, национальность. Рабочие не имеют отечества. У них нельзя отнять то, чего у них нет. Так как пролетариат должен прежде всего завоевать политическое господство, подняться до положения национального класса11, конституироваться как нация, он сам пока еще национален, хотя совсем не в том смысле, как понимает это буржуазия.

Национальная обособленность и противоположности народов все более и более исчезают уже с развитием буржуазии, со свободой торговли, всемирным рынком, с единообразием промышленного производства и соответствующих ему условий жизни.

Мы видели уже выше, что первым шагом в рабочей революции является превращение пролетариата в господствующий класс, завоевание демократии. Пролетариат использует свое политическое господство для того, чтобы вырвать у буржуазии шаг за шагом весь капитал, централизовать все орудия производства в руках государства, т. в. пролетариата, организованного как господствующий класс, и возможно более быстро увеличить сумму производительных сил.

Это может, конечно, произойти сначала лишь при помощи деспотического вмешательства в право собственности и в буржуазные производственные отношения, т. е. при помощи мероприятий, которые экономически кажутся недостаточными и несостоятельными, но которые в ходе движения перерастают самих себя12 и неизбежны как средство для переворота во всем способе производства.

Одним словом, коммунисты повсюду поддерживают всякое революционное движение, направленное против существующего общественного и политического строя.

Во всех этих движениях они выдвигают на первое место вопрос о собственности, как основной вопрос движения, независимо от того, принял ли он более или менее развитую форму.

Пусть господствующие классы содрогаются перед Коммунистической Революцией. Пролетариям нечего в ней терять кроме своих цепей. Приобретут же они весь мир».