Брянский историк: Российский школьник не понял, что его унизили в бундестаге

Юбилейную – 75-ю – годовщину начала советского контрнаступления под Сталинградом (в этот же день отмечают свой профессиональный праздник артиллеристы) Россия встретила скандалом. Школьник из Нового Уренгоя Николай Десятниченко, выступая с трибуны бундестага перед немецкой элитой, рассказал, что при посещении братской могилы вблизи города Копейска Челябинской области, где мог быть похоронен этот солдат, он «увидел могилы невинно погибших людей, среди которых многие хотели жить мирно и не желали воевать, они испытывали невероятные трудности во время войны». Это выступление вызвало шквал негодования в отечественных СМИ и блогосфере. 

Брянский историк Дмитрий Суржик «без гнева и пристрастия», как учил Тацит, попытался разобраться в этой ситуации. 

Как можно судить из выступления Николая Десятниченко, помощь в поиске материала ему оказал Народный союз Германии по уходу за военными захоронениями, который уже почти сто лет занимается благоустройством могил немцев на территории 872 мемориалов в 45 государствах. В России этот Союз работает с 1992 года, когда было подписано соответствующее межправительственное соглашение между РФ и ФРГ. В соответствии с соглашением, Народный союз не только ухаживает за могилами советских воинов в ФРГ, но и проводит работу по созданию захоронений немецких солдат за пределами Германии (в частности – создает их компактные захоронения на территории Российской Федерации), ведёт сбор данных о немецких воинских захоронениях за рубежом, организует международные молодежные встречи в местах захоронений погибших. Созданный для благородных целей усилиями общественных деятелей и работающий по поручению правительства Германии, Народный союз, как следует из интервью Николая Десятниченко программе «Вести», решил реализовать программу формирования общей исторической памяти и, на её основе, возможного примирения России и Германии в рамках концепции «общей скорби». Благая идея. В отличие от воплощения.

Как говорит «герой скандала» в упомянутом интервью, он получил данные биографии 21-летнего солдата ПВО Георга Йохана Рау от Народного союза Германии по уходу за военными захоронениями, туда же он потом отдал свой текст перед выступлением в бундестаге, где зачитывал уже отцензурированный текст. Как можно судить из этих выступлений, Николай получил от немцев материалы о своём сверстнике, призванном в 1940 году и уже дослужившимся до звания ефрейтора, прежде чем его отправили под Сталинград. Каким было содержание этих биографических сведений, мы судить можем лишь по косвенным признакам, ибо все источники − на руках у Николая и тех, кто помогал ему готовить текст доклада. Но даже так мы можем судить, что Народный союз представил ему не биографию жертвы нацизма, который был оболванен льющейся на него со всех сторон человеконенавистнической геббельсовской пропагандой. Напротив, перед нами предстает образ такого же юноши, как и докладчик (такой посыл в выступлении Десятниченко присутствует), который не хотел воевать, но был убит под Сталинградом, а значит, является невинной жертвой войны.

Послушайте, это же откровенная чушь! Во-первых, если солдат публично показывал признаки низкого морально-боевого духа, он сразу же отправлялся прямиком в тайную полевую полицию для разбирательства. Поэтому все, кто были на фронте, так или иначе проявляли лояльность гитлеровскому режиму. Тем более, юный ефрейтор под Сталинградом, который обязательно состоял в «Гитлерюгенде», а возможно, участвовал в антисемитских погромах в ходе «Хрустальной ночи» за четыре года до Сталинграда. Ведь нацистский режим с детства готовил будущих «хозяев нового мира»: приучал к холодному оружию, воспитывал чувство расового превосходства и вел расчеловечивающую другие народы пропаганду, в том числе – населявшие СССР, то есть против предков того же Николая Десятниченко. Вряд ли, зная это, новоуренгойский школьник стал бы сожалеть о «невинных жертвах войны» в мундирах вермахта. Если кто-то их последних и сочувствовал советскому мирному населению − это было отклонение от преступной идеологии нацизма, которая пронизывала приказы «об особой подсудности в доне операции «Барбаросса», «о комиссарах», в которых военные преступления лишались какого-либо осуждения, а массовое насилие ставилось на поток. Здесь нельзя не согласиться с мнением ведущего научного сотрудника израильского музея «Яд Ва-шем» Арона Шнеера, который прокомментировал это так: «Я глубоко убежден, что не каждый, носивший военную форму вермахта, СС, различных полиций, коллаборантов разных мастей и стран, был убийцей. Садисты и убийцы есть в любой армии. Но если государство поощряет эти наклонности и даже провоцирует своих военнослужащих соответствующим приказом на совершение преступлений, то вся эта армия – армия убийц и преступников». 

Для тех, кто забыл, напоминаю: война, развязанная нацистской Германией против Советского Союза, носила особый, расово-идеологический характер, который и объясняет ее жестокость против советского населения (неважно, носило ли оно военную форму или «гражданское платье»). В одной из бесед с министром иностранных дел Румынии Михаем Антонеску Гитлер заявил: «Моя миссия, если мне удастся, – уничтожить славян. В будущей Европе должны быть две расы: германская и латинская. Эти две расы должны сообща работать в России для того, чтобы уменьшить количество славян. К России нельзя подходить с юридическими или политическими формулировками… мы должны применять колонизаторские и биологические средства для уничтожения славян». 

Как отмечают современные авторы, «Постановка «расовых» целей в войне на Востоке (истребление населения на завоеванных территориях и заселение этих территорий немцами) давала возможность решить три задачи: во-первых, политически и идеологически обосновать саму необходимость этой войны, оправдать военные преступления и субъективно мотивировать германских офицеров и солдат; во-вторых, дать захватнической войне социально-империалистическое обоснование; в-третьих, обосновать политику «гарантирования» завоеванного». Таким образом, война нацистов (из пятимиллионной армии вторжения около трех миллионов немцев были членами нацистской партии) против нашей страны являлась войной против её народов – сознательно подготовленной и осуществленной операцией по уничтожению большинства и порабощению оставшихся. Эта война с первого дня своего планирования со стороны агрессоров была преступной, не имевшей ничего общего с целями вермахта в ходе его других, европейских кампаний. Именно поэтому из общих более чем 27 миллионов человек, погибших в годы Великой Отечественной войны более 13,6 миллионов человек − мирные жители. И одним из инструментов реализации этих преступных целей был вермахт. Надо сказать, что миф о «чистом вермахте» начал формироваться в немецком обществе сразу же после войны, и каждые 25-30 лет эта легенда получает фундаментально обоснованное опровержение.

А теперь представьте, что потомок героев, разгромивших вторгшихся в наш дом убийц, грабителей и насильников, предложил покаяться перед ними. Это же уму непостижимо! «Невинно погибшие» агрессоры. Что они делали под Сталинградом? Чьи самолеты должен были сбивать из зенитного орудия при помощи ефрейтора Георга Йохана Рау? Николай Десятниченко даже не задается этими вопросами. Более того, приведя в качестве другого примера своего деда, он ставит агрессора и защитника на одну доску. Он говорит об общей солдатской судьбе в духе «Лили Марлен», которую пели по обе стороны франко-немецкой линии фронта в обе мировые войны. Но гитлеровская кампания против Франции и против СССР – это две совершенно разные войны. И здесь невозможно примирение по «франко-германскому примеру». Но разве наши народы и страны сейчас  находятся в состоянии войны? Нет. Современные Россия и Германия развивают отношения, несмотря на различные сложности, и между народами наших стран нет вражды, на что указывает беспрепятственная деятельность Народного союза Германии по уходу за военными захоронениями. Россия – сильная духом страна, и мы не ищем самоутверждения, воюя с памятниками. Современная Германия отреклась от нацизма и реваншизма, и у двух стран нет глубоких взаимных претензий. Так зачем же возвращаться к вопросу о «примирении»? Зачем бередить эту рану и вызывать фантомную боль? Кому это надо? Народам, политикам или тем, кто пытается заниматься пропагандой и формированием искажённой исторической памяти? Затем, чтобы выиграть в чужих умах войну, проигранную на полях сражений?

Николай Десятниченко сказал в бундестаге, что ефрейтор Георг Йохан Рау умер «от тяжёлых условий плена». Но имел ли он право так говорить или же некритично воспринял и произнес чужие правки в свой текст? Историография плена в СССР насчитывает множество трудов: от диссертаций по отдельным региональным лагерям до фундаментального труда «Военнопленные в СССР» и вышедшей недавно книги М.В. Ходякова об иностранных военнопленных в лагерях Эстонской ССР. Менее чем за месяц (декабрь 1942 года –середина января 1943 года) в плен попало в шесть раз больше солдат, чем за предыдущие полтора года Великой Отечественной войны, к чему советское Главное управление по делам военнопленных и оказалось не готово. В ходе Сталинградского сражения и после его завершения остро встал вопрос медико-санитарного обслуживания пленных. Для всех военнопленных из окруженной в Сталинграде группировки было характерно чрезвычайно плохое санитарное состояние, ухудшение состояния здоровья, вызванное серьезным нарушением питания. Количество умерших военнопленных, по официальным данным, к 15 апреля 1943 года составило 55 228 человек. После окончания Сталинградского сражения в течение всего 1943 года произошли значительные изменения в системе учреждений военного плена от фронтового до центрального уровня. Однако эта перестройка проходила без изменения основных принципов содержания военнопленных в СССР и была направлена на сохранение жизни, здоровья и улучшения условий содержания в лагерях НКВД бывших военнослужащих противника. Сталинград стал отправной точкой в создании более эффективной системы учреждений содержания военнопленных и методов работы с ними. Так что говорить о причинах смерти ефрейтора Георг Йохан Рау надо, учитывая его состояние на момент пленения, меры советских властей по сохранению жизней немецких военнопленных и учитывая, что не менее важно, нацистскую политику в отношении советских военнопленных.

Лично для меня самое позорное в этой истории – это то, что русский парень, выросший в свободной стране, словно какой-то холоп несёт свой доклад на редактирование. Нет, не эксперту-историку. Он угодливо несёт свой доклад на цензурирование спонсору своей поездки в Германию и получает его с наполовину сокращенным текстом про своего дедушку в пользу сведений о немецком оккупанте, который умер на нашей земле. И юноша выходит с этим текстом, зачитывает этот чужой текст перед немецкими политиками. И никто – ни сам новоуренгойский школьник, ни его «старшие товарищи» не понял, как унизительно с ними обошлись. Стыд и срам!

Но я не собираюсь требовать репрессий против этого юнца. Это наша общая проблема. Это проблема школы, которая не рассказала ему об особенностях той войны и не подсказала, с какими источниками и как надо работать. Это проблема и его родителей, которые тоже не поняли, что они предают память своего предка, идя на поводу у иностранных цензоров. Это проблема всех государственных институций и общественных организаций, заявляющих в своих уставных документах развитие патриотизма. Особенно тех из них, кто работает в Ямало-Ненецком автономном округе. И нам всем надо сообща работать над тем, чтобы подобный «казус» больше не повторился. Работать не с бронзой или мрамором, а работать с живыми людьми – с нашими будущими поколениями. Что же до Николая Десятниченко, ему, надеюсь, уже хватило всей этой истории, чтобы вернуть себе разум, память и уважение к себе, своим предкам и своей стране.

Дмитрий Суржик