Алексей Мартыненко: Мы не хотим переводить брянский завод «Умалат» в Подмосковье

Гибель рыбы летом в брянской реке Сев стала показательной во многих отношениях. Она заставила встрепенуться и общественность, и органы власти, и переработчиков. Пока в этом деле точки не поставлены, стороны выясняют отношения, порой несдержанно обвиняя друг друга. Однако более всего сейчас нужно спокойное выяснение истины. Не только для того, чтобы были наказаны виновные, но прежде всего для того, чтобы подобные истории не повторялись.

О том, какими фактами и доводами располагают представители завода «Умалат», который заподозрили в загрязнении реки, «Брянским новостям» рассказал генеральный директор ЗАО«Умалат» Алексей Мартыненко.

– Версии о том, что случилось в Севске, слишком противоречивы. Частично эти противоречия объясняются недостатком информации. Чем сегодня располагаете вы?

– Эта история началась с того, что мне позвонил директор завода и сказал, что у нас на очистных случилась авария. Примерно в 16.30 произошёл прорыв обваловки между 3 и 4 картой. Далее, так как все карты соединены, из 1,2,3,4 карты стоки начали наполнять 6 лагуну, где как раз заканчивали укреплять обваловку лагуны подрядная организация. Работы они должны были закончить ещё в мае 2016 год, но из-за дождей хлопоты затянулись до конца июля. Чтобы закончить обваловку, им не хватило 2 дня. Как раз остался только выезд для грузовиков из лагуны на высоте примерно 1.5 метра от дна. Далее стоки наполнили 6 лагуну, и часть стоков вытекла на луг как раз через то место, которое было оставлено для выезда техники. На тот момент 6 лагуна была пустая. Мы подготовили схемы лагун – их можно посмотреть на снимке.

В этот же день пришли сообщения о гибели рыбы в реке. Конечно же, все связали гибель рыбы с аварией на наших очистных.

Авария произошла в субботу. Сразу же были взяты анализы представителем лабораторией ЦЛАТИ вместе с представителем Росприроднадзора.

– Ваши представители присутствовали при этом?

– Да, участвовали и работники нашей компании. Пробы воды брали в реке Сев выше по течению от наших очистных и ниже – в районе сквера города Севска, который выходит к реке. Анализ есть в материалах дела, и он показывает значительно сниженный уровень кислорода – 2.9 и 3.6 соответсвенно, при норме 6. Если нас можно хоть как-то заподозрить в том, что произошло ниже по течению, то к низкому уровню кислорода выше по течению мы не имеем никакого отношения и, надеюсь, что это все понимают.

Также в реке ниже по течению от наших очистных есть превышение нормы по нефтепродуктам и фекалиям. В наших стоках, естественно, отсутствуют как нефтепродукты, так и фекалии, а количество сульфатов, наоборот, при попадании стоков в реку, было бы в 5 раз выше нормы, и такой показатель как ХПК должен был бы быть в 125 раз выше нормы, а в данных анализах он в норме. Специалисты-экологи чётко говорят, что на основании этих анализов можно утверждать, что загрязнения стоками нашего завода реки не было. В анализах также не обнаружено никаких органических веществ, которые могли бы свидетельствовать о присутствии в реке Сев стоков от очистных.

– Все надзорные организации – Росприроднадзор, департамент природных ресурсов, Роспотребнадзор, а также полиция города Севска побывали на ваших очистных и лугу, примыкающему к полям фильтрации. То есть в общей сложности было более десяти проверяющих. Что в их заключениях?

– Во всех этих заключениях написано, что, действительно, произошёл прорыв, но стоки вылились на прилегающую территорию. Далее, 8 августа, проводила проверку природоохранная прокуратура. Три человека активно искали следы попадания сточных вод в реку на протяжении 4 часов. Но все следы заканчивались примерно в 200 – 300 метрах от реки, и сотрудники органов не пошли на сделку с совестью и написали так, как на самом деле было. Я посетил это место 9 августа, были хорошо видны остатки стоков на поле в небольших ямках, и в тех местах, куда они попали, пожухла трава. Кстати, именно за этот ущерб прилегающей территории мы заплатили штраф в 365 тыс. рублей. Росприроднадзор, правда, написал в заключении, что стоки попали на прилегающую территорию (они имели в виду 6 лагуну) и далее в пойму реки Сев. Именно эту фразу природоохранный прокурор использует в обвинении. Но по́йма – часть речной долины, затопляемая в половодье или во время паводков. На мой взгляд, прокурор спутал пойму с руслом. Для Росприроднадзора пойма – это луг, примыкающий к полям фильтрации. В тот момент я понял, что надо самому понять ситуацию. Взял лодку и проплыл вниз по течению. Первую мертвую рыбу обнаружил в районе, где сквер города выходит к реке. Это было легко обнаружить, потому что рыба осталась на берегу в кустах. Практически все время, когда плыл, снимал реку и берега камерой. Надеюсь, что это видео запросит суд. Далее я начал выяснять, что происходит с очистными самого города, и обнаружил, что они в неработающем состоянии. Канализация частично сливается на городские поля фильтрации, а большая часть – прямо в реку практически со всех улиц. После этого я обнаружил информацию, что в это же время гибла рыба в Смоленской, Ленинградской, Ярославской, Нижегородской областях, Татарстане. Нашёл как минимум 20 таких случаев. Выяснил, что причиной таких явлений стала жара и дожди. Они приводят к тому, что водоросли выделяют токсины, понижая уровень кислорода. Это вызывает массовую гибель рыбы. Уровень кислорода там тоже составлял 2.5-3.0 и меньше. И везде точно такие же признаки – темная вода и маслянистые пятна. Низкий уровень кислорода указан в анализах воды, примерно также как в реке Сев выше и ниже по течению от наших очистных. Тогда для меня стало ясно, что наша авария не имеет к этому природному явлению никакого отношения. Я успокоился, ведь было очевидно, что, несмотря на совпадения, все контролирующие органы знают ситуацию в деталях. Их сотрудники были на месте, и все видели. Но то, что произошло дальше, поразило меня.

– Что именно?

– Я имею в виду то, что 13 сентября природоохранный прокурор предъявил нам иск на 9.5 млн. рублей. В такую сумму оценили стоимость погибшей рыбы. Далее, 25 октября, он предъявил ещё один иск на 61.5 млн. рублей за ущерб водному объекту. От нас потребовали закрыть очистные и рекультивировать земли под ними. Хотел бы заметить, что это совершено законные очистные, и такие традиционные сооружения используют подавляющее большинство молочных заводов в России. Ранее той же природоохранной прокуратурой было выдано заключение, что наши очистные сооружения находятся в удовлетворительном состоянии. Никогда к нам не предъявляли никаких претензий и не делали никаких предписаний.

– На основании чего предъявлены такие серьёзные обвинения?

– Сначала я встретился с руководителем управления Росприроднадзора и спросил, каким образом он рассчитал такой ущерб. Он сослался на подчинённого, который сказал, что мы виноваты, а сам он не был на месте и не изучал дело в деталях. Я показал ему расчёт штрафа, где в одном и том же документе написано, что стоки попали на прилегающую территорию, а ущерб рассчитан за вред, причинённый водному объекту. Он сказал, что он не увидел фразу про то, что стоки вылились не в реку, а на прилегающую территорию. Сообщил также, что сначала вообще рассчитали ущерб в 400 млн. рублей, но потом снизили сумму до 90 млн. рублей, а позже – еще на 30 млн. Я спросил у него, каким образом он рассчитал объём сброса. Он ответил, что на основе письма властей.

– Утверждалось, что сброс составил 22 тысячи кубометров.

– Да, и ответ был таким. Рыбаки сказали, что уровень упал на 0.5 метра в 1,2,3,4 картах. С площади 22000 кв. метров получается 22 тыс. кубометров. Но площадь этих карт примерно 32 тыс. метров, а если 22.000 умножить на 0.5, то получится 11.000 кубометров. Причем этот или другой объём вылился даже не на прилегающую территорию, а в 6 лагуну. Так как эта лагуна была пустая, то надо было померить, насколько там увеличился уровень. Но какой смысл все это считать, если нет фактов попадания стоков в реку? Эти вопросы я задавал руководителю управления Росприроднадзора. Тем не менее информацию о виновности нашей компании Росприроднадзор разместил на своём сайте, и она распространилась по всей стране с ужасными заголовками, нанеся огромный ущерб нашей репутации. Я уже 23 года занимаюсь бизнесом и не привык бежать от проблем. В моей жизни были разные ситуации, но эта кажется самой сложной именно по причине не логичности того, что происходит, и большого количества совпадений и недоразумений. В прокуратуре области я все объяснил и попросил более внимательно разобраться. Предложил заключить мировое соглашение. Мы предлагали построить высокотехнологичные очистные сооружения, но другая сторона должна была отозвать иски. На мой взгляд, это было бы самым правильным решением, потому что это было бы полезно для экологии и города Севска.

– Кроме всего прочего, жители Севска жалуются на запах от ваших очистных.

– Как раз предложенный нами вариант и устранил бы источник этих неприятных запахов, это было бы хорошим решением. Но, к сожалению, предложение не было принято. У нас осталась последняя надежда на справедливый суд и на помощь общественности. На суде мы подали ходатайство о проведении экологической экспертизы и истребовании материалов уголовных дел по фактам гибели рыбы в других регионах в это время. А это примерно 20 случаев в течение июля и августа 2016 года.

Уже 24 ноября суд на очередном заседании удовлетворил наше ходатайство и постановил назначить судебную экологическую экспертизу – со сроком предоставления результатов до 24 февраля 2017 года.

Федеральным независимым экспертам поручено прояснить ряд моментов. Было ли негативное антропогенное воздействие на реку Сев со стороны «Умалат»? Связано ли произошедшее экологическое бедствие с аварией на полях фильтрации завода? Какова причина гибели рыбы и другой речной фауны? Связана ли она с деятельностью предприятия?

– Что сделано для улучшения экологической обстановки в городе?

– Ещё 2 года назад мы начали делать проект реконструкции завода, где важным элементом будущего завода являются высокотехнологичные очистные сооружения. Получить кредит просто под очистные у банка невозможно, так как сами по себе они не окупаются, и у нас есть полностью законные и традиционные очистные. Новое сооружение – это часть проекта реконструкции. На сегодня проект прошёл экспертизу, получено разрешение на строительство, и в ноябре должен был пройти кредитный комитет в банках, которые собираются проект финансировать. К сожалению, пока банки оттягивают проведение кредитного комитета до завершения спора с природоохранной прокуратурой. Как только мы разрешим спор, выйдем на кредитный комитет и начнем строить очистные сооружения, которые позволят избавить город от запаха. Мы даже хотим устроить большой праздник в городе по поводу этого события. Ведь эта проблема с запахом существует с 1964 года. Местные жители активно пишут письма президенту, в прокуратуру, мы получили запрос даже от Жириновского, но их недовольство связано именно с запахом, который исходит от очистных сооружений. Мы не сбрасываем и никогда не сбрасывали стоки завода в реку, это легко проверяется. Расстояние до реки чуть меньше 1 километра, у нас нет никаких ядов в наших стоках и быть не может. Наши стоки – это вода, сыворотка, и 30 кг биоразлагаемых моющих в день. Мы используем дорогие и современные моющие вещества, абсолютно безопасные для экологии. Может быть, воды мы расходуем больше, чем раньше, из-за того, что сейчас активно моем оборудование в автоматическом режиме – и это наш секрет хорошего качества продукции. Но эти стоки не наносят никакой экологический вред. Занимаясь реконструкцией, мы начали отгружать сыворотку на другие заводы для переработки, а именно сыворотка даёт неприятный запах. Касательно рисков, связанных с авариями, могу сказать, что сейчас мы их исключаем, потому что усилили обваловку всех карт. Сейчас подобная авария не может произойти даже теоретически.

– Что произойдет, если вам все же придется заплатить огромный штраф?

– Не хочется думать о штрафе, когда уверен в нашей невиновности. Нельзя останавливать производство. Так можно разрушить все, что другие люди создавали годами. Люди лишатся работы, город, область и государство – доходной части бюджета, наши преданные потребители – их любимого сыра. Я получил этот завод разрушенным и вложил туда все свои деньги и силы, взял огромные финансовые обязательства и даже выучил итальянский язык. Сколько раз я решал закрыть этот завод, так как он в течение 9 лет был просто убыточным. Сколько было отчаяния, сколько было бессонных ночей! А сколько сил вложили сотрудники предприятия! Завод вышел из убытков спустя 9 лет – в 2012 году. У нас раньше просто не было финансовой возможности сделать современные очистные и избавить горожан от неприятного запаха. Если за иностранными компаниями стоят большие финансовые ресурсы, то за нами – только энтузиазм и желание сделать вкусный сыр, который полюбит каждая семья в России. И даже без ресурсов, по данным Nielsen, мы занимаем 6 место в России и второе место среди российских компаний по производству свежих сыров. Я человек не из робкого десятка, и моя команда такая же. Несмотря на то что у нас сейчас есть предложение от правительства Московской области разместить завод в свободной экономической зоне, я не могу и не хочу отступать и бросать людей. Мы все вместе будем бороться, сопротивляться, восстанавливать своё доброе имя. Уверен, что здравый смысл и справедливость победят.