Алексей Исаев ответил в Брянске клеветникам России и фальсификаторам

– Они были поколением титанов, но просто не знали, что они – титаны.

Этим высказыванием о героях Победы, о всех, кто защитил Родину, завершил свое выступление известный российский историк, автор более тридцати работ Алексей Исаев. С 2003 года он изучает архивы Министерства обороны и все больше убеждается не только в невероятном мужестве нашего народа, победившего фашизм, но и в том, что Победа нуждается в защите. Прежде всего – от клеветников. К таким в 1831 году обратился Пушкин:

О чем шумите вы, народные витии? 

Зачем анафемой грозите вы России?.. 

Оставьте нас: вы не читали 

Сии кровавые скрижали…

Нет, скрижали они читают, но так, как прочитал их, например, Резун-Суворов и ему подобные авторы, наводнившие историческую литературу голливудскими поделками. Алексей Исаев дает им свой бой. Он не кричит, не бранится – он спокойно выкладывает на стол документы, сопоставляет архивные материалы разных стран и делает выводы, которые уже трудно оспорить. Да, собственно, и не возникает желания оспаривать, когда понимаешь академическую мощь доказательств.

– Большая ложь фальсификаторов состоит уже в том, что слова «Великая Отечественная» они пишут с маленьких букв, – сказал Алексей Исаев, начиная встречу в зале областной библиотеки имени Ф.И. Тютчева. 

Встречу с именитым исследователем брянцам подарил Изборский клуб. Открыл ее председатель Брянского отделения клуба Сергей Ушкалов, который на одном из заседаний сделал содержательный доклад об истории украинской смуты. Надо сказать, что гости, которые за последние месяцы побывали в Брянске благодаря изборцам, изрядно оживили общественную жизнь города. При этом идеи, которые озвучивались в Брянске, имеют далеко не местное значение. Глобальные оценки давал и Алексей Исаев.

– По моему глубокому убеждению, война – одна из опорных плит национального самосознания России как государства, – убежден историк. – Опора на войну – это и память о подвиге людей. Выскажу крамольную мысль: война – одна из высших форм человеческой деятельности в том смысле, что люди, объединившись в полки и армии, ради сохранения своего государства, ради достижения внешних геополитических целей идут в бой, противостоят противнику и жертвуют собой. Это отличает нас от животного мира.

Исаев начал с изложения  своих выводов о потерях во время Великой Отечественной войны. Эта тема стала предметом обширных спекуляций. Одни утверждают, что потери наших войск и немецких были сопоставимы, другие называют чудовищные цифры – 40 миллионов жизней советских людей. Заблуждения частично объясняются закрытостью темы в советский период – на нее было наложено негласное вето.

– Первый подход к подсчету потерь был предпринят в июне 1945 года, – сказал Алексей Исаев. – Если бы еще в шестидесятые годы всерьез смогли разобрать наработки Генштаба, касающиеся потерь,  мы бы не были вынуждены в девяностые годы опровергать инсинуации. Целостную и научно обоснованную картину дает работа ветерана войны Сергея Михалева «Трагедия противостояния». 

При подсчете используется два метода – отчетный, то есть составленный по донесениям военных, и балансовый – в этом случае сопоставляется численность населения и войск перед войной и к ее концу. Оценки даже серьезных историков несколько расходятся. Но в девяностые годы институт военной статистики откорректировал данные. Учитывались демобилизованные по болезни, те, кто шел трудиться на заводы и делал танки, а таких было более 3,5 миллиона человек. Еще 1,5 миллиона служили в НКВД, так  как требовалась защита тыла и охрана границ, когда мы на них вышли. Ошибкой исследователей Исаев называет то, что не были учтены возвращавшиеся на фронт в состав штрафных подразделений. Кроме того, когда армия освобождала  советские территории, повторно призывались те, кто находился на ней.

– Таким образом, потери Красной армии составили 13,7 миллиона человек, в том числе потери пленных в окружениях, – говорит историк. – А демографические потери – почти 11 миллионов человек. Это заметно превышает  официальную цифру, но опровергает рассказы о том, что мы потеряли якобы 40 миллионов. Это неверно. Если бы какое–то сверхмощное оружие могло поразить всех, мы могли потерять 34 миллиона человек – с учетом тех, кого передавали в промышленность. Это потолок, потому рассказы про 40 миллионов – это некомпетентность. В действительности  цифры потерь ниже.

Исаев убежден, что наконец покончено с теорией Резуна-Суворова, который утверждал что Красная Армия собиралась напасть на Германию:

– Таких планов не было. Но сейчас большую опасность представляет уже другая теория. Она не новая, а теперь ее подхватил Марк Солонин. По его мнению, Красная Армия якобы не воевала, а просто разбежалась из ненависти к режиму и Сталину. Теорию основывают не только на бредовых тезисах. Фальсификаторы умнее теперь действуют. Если очистить все от шелухи политической, то надо сказать, что одним из обстоятельств, которые позволили этой теории возникнуть, была закрытость документов, рассказывающих о том, что  делала армия в 1941 году. Немецкие журналы боевых действий содержат больше информации, разделенной по времени суток. И разница в информации скрывала подвиг наших предков. Приведу пример: всего за один день немцы исписали 5 страниц машинописным шрифтом. При этом немецкие отчеты содержат оперативные сводки, допросы пленных, сведения разведки. Эта информация позволяет восстановить картину того, как сражалась Красная Армия.

Легенда Солонина о «спящих аэродромах» и о том, что Красная Армия была застигнута врасплох, а на аэродромах все было уничтожено из–за разгильдяйства, разошлась довольно широко. Но положение было иным, говорит Алексей Исаев:

– Резун-Суворов утверждал, что в июле 1941 года наша армия собиралась напасть на Германию. Но нападать и воевать мы не собирались. В начале 1941 года было разработан план масштабного строительства на аэродромах северо-западных территорий. Сталинские соколы не могли выполнять полеты в период распутицы, и было принято решение построить бетонные взлетно-посадочные полосы. Если бы  мы собирались воевать, то множество аэродромов не было бы перекопано и заставлено строительной техникой. Маневр наших летчиков оказался сужен. Аэродромы действительно были превращены в кладбище техники. Немцы разведали и нанесли удары в течение нескольких дней. Зачастую утром 25 июня под ударами с воздуха самолеты становились изуродованными обломками. Но не все самолеты были повреждены. Немецкие командующие на западном фронте просили поддержки, однако им отвечали отказом, так как ВВС  Германии в эти дни бомбили советские аэродромы – на другие фронты не отвлекались.

Часть техники бросали неповрежденной, так как ее просто не могли завести. Двигатель самолетов того времени  запускался с помощью баллона со сжатым до 150 атмосфер воздухом. Без баллонов и компрессоров техника становилась легкой добычей немцев. 

Что делали летчики советских ВВС? Распространенно мнение, будто бы они были неудачниками, которые неизвестно чем занимались и Родину не защитили.

– На самом деле, – говорит Исаев, – по немецким данным, ВВС Красной Армии активно опыляли наступающие немецкие колонны с воздуха. Авиаудары сдерживали немцев, которые рвались к Москве. В своих документах гитлеровцы нередко использовали слова «абсолютное господство в воздухе», говоря ВВС Красной Армии. Сталинские соколы выбивали из колонн ценные автомашины, тягачи, которые тащили артиллерию для молниеносной войны. Наши летчики самолеты не побросали, а продолжали использовать, если были стартеры, баллоны, топливо, вооружение. Авиаторы были недооценными героями 1941 года. Бомбардировщики часто летали без прикрытия истребителей. И они выбивали немецкую технику в самоубийственных атаках. 

Не были неудачниками и  советские танкисты. В действительности они действовали очень активно. В кадры хроники часто попадали наши танкисты, которые не бросили машины и шли в бой. А сейчас мы все чаще видим немецкие фотографии, сделанные сразу после боя. Эти снимки выстраиваются в линию и доказывают, что наши  воины геройски сложили головы, что никто не устраивал забастовку Сталину и не отдавал технику. Пропаганда противника имела лишь условный эффект – в плен сдавались, например, коноводы и те, кто не был обучен ведению боя. Остальные прорывались из окружения. Алексей Исаев обратил внимание на то, что в 1943 – 1945 годы у немцев творилось то же самое:

– Бросалась вроде бы неповрежденная техника. Ее не могли восстановить, так как не было запчастей. Бросали множество «Тигров» и «Пантер». Фотографии делались по горячим следам, снимались реальные войска. 

Еще одним доказательством в пользу утверждения, что Красная Армия сопротивлялась сильнее, чем можно было ожидать, стало сравнение потерь на западе и востоке. За короткий промежуток времени в России фашисты потеряли больше, чем во Франции. 

– Наша беда была в том, что войска рассредоточились на три оперативных эшелона, расстояние между  которыми составляло 100 – 200 километров. Красная Армия была разорвана в 1941  году, ее части не могли помочь друг другу, – поясняет историк. – У французов была иная ситуация, тем не менее они проиграли. Бессмертный подвиг наших солдат 1941 года состоит в том, что они день за нем выбивали главную силу фашистов – танковые соединения. Вермахт терял танки, автомашины, личный состав. Сейчас есть масса свидетельств того, как все происходило. Пропагандисты снимали одно, а немецкие солдаты снимали все подряд, в том числе свою подбитую технику, чтобы потом написать домой: «Дорогая Эльза, вокруг наши подбитые танки, я пишу на сапоге убитого товарища…»

Алексей Исаев показал несколько снимков, подтверждающих его слова. Их сопоставление доказывает, что наши войска сражались героически даже там, где положение было безнадежным. Вот фотография замершего танка. Может, порвалась гусеница? Нет, машина была подбита в бою зениткой. А есть еще одна фотография, она запечатлела жертву самого танка – он сначала растоптал немецкую зенитку. Алексей Исаев пришел к выводу, что наши танкисты не бросали машины – вопреки утверждениям Марка Солонина. О том же писал Константин Симонов, который увидел на фронте высокий профессионализм солдат и командиров, подбивших немало немецких танков. Немцы несли потери, они не взяли Москву, так как наши войска делали свое дело, даже отступая. Боевая сила фашистов уменьшалась. Но почему все так сложилось? Почему все же отступали? Где была наша разведка? Алексей Исаев напоминает:

– Шел поток информации, но недостаточно точный, а иногда опоздавший. Назывались постоянно разные даты. Это порождало недоверие к разведчикам. В конце мая сообщения стали действительно угрожающими, но армия состояла из трех эшелонов, которые немцы били по частям. А потом была битва под Москвой, которой мы можем гордиться. 

В фильмах иногда показывают чудовищные истории о том, как безоружных ополченцев бросали на танки. Однако действительность была иной. Бились изо всех сил. Подольские курсанты оседлали шоссе, которое вело к Москве. Они заняли оборону, перегородив дорогу в нескольких местах. Немцы пошли в обход – не получилось. До сих пор на бетонных сооружениях можно увидеть следы от разрыва снарядов. Фашисты ударили с фронта, но им ответили наши зенитки. 

– В 1941 году был не только массовый героизм, но и массовый профессионализм, – уверен Алексей Исаев. – Немцы стачивались, и стачивались каждый день. Как около Волоколамска, где сражалась дивизия Панфилова.

Клеветники постарались запустить в оборот образ: обруч с бочки сбивают, и вся она рассыпается. Так, дескать, разбегалась и Красная Армия, когда с нее сбили сталинский обруч. Однако, говорит Исаев, никто не разбегался:

– Красная Армия сражалась, она обладала сильным наступательным духом. Командирам часто требуется выбрать момент для контрудара. Французы своей методичностью накапливали силы, подтягивали тылы – и опаздывали. А наша армия наносила удары зачастую поспешно, но они оказывались уместными – немцев застигали врасплох. Только они мост пересекли – а тут наши ударили. И так раз за разом, в том и состоит военное искусство. Даже нарушали уставные нормы, чтобы достичь результат. И это спасло страну. Когда нам говорят о заваленных трупами советских солдат противниках, то забывают о балансе потерь.

Около 55 – 60 процентов потерь армия понесла до ноября 1942 года. Людей было не так много, и это накладывало ограничения на ошибки. Иначе говоря, не было у страны столько воинов, чтобы заваливать противника трупами. Через Красную Армию прошло 34 миллиона человек, а через вермахт – около 30. В 1944 году удалось сгладить ситуацию за счет призыва с освобожденных территорий: шли, освобождали, призывали, обучали, отправляли в бой. Потому тогда так быстро продвигались. А к апрелю 1944 года армия вышла на советскую госграницу, и в Европе дополнительного ресурса уже не было. В дивизиях насчитывалось  4 – 5 тысячи человек вместо штанных 10 –11 тысяч. Было бы безумием, говорит историк, положить за высотку полк:

– На это пойти не могли. На всех уровнях власти с начала войны, в том числе Сталину, говорили, что у нас напряженная ситуация с ресурсами, что шесть миллионов призывников остались на занятых территориях. Призывали не нести напрасные потери. 

Это профессионализм  ярко демонстрировался, когда на территории Германии нашим войскам пришлось брать форты. В начале 20 века эти крепости были крепким орешком. Сеть фортов прикрывала подступы к Берлину. Некоторые крепости сдавались сразу, но далеко не все. Форт Бонин взяли смекалкой. Казалось, крепость и впрямь неприступна: вал, ров, бойницы, из которых скосили бы автоматами хоть тысячу человек, спрыгнувших в ров. Красноармейцы придумали простое решение. Они подкатили двухсоткилограммовую бочку со взрывчаткой к доту, сбросили ее в ров и взорвали. Часть немцев была оглушена, многие убиты. Можно  было спрыгивать в ров и брать оставшихся. Одновременно шла атака со стороны входа, а вентиляцию заливали горючим и поджигали. Форт взяли очень быстро, это лишило немцев снабжения по воздуху. 

Однако у нашей армии было мало боеприпасов: в СССР произвели в  два раза меньше пороха, чем в Германии. Около Ржева на один выпущенный нашими артиллеристами снаряд в ответ прилетали  два или три немецких. Лишь в 1943 положение поправили, а в 1944 году многие форты расстреливали уже из тяжелой артиллерии. Армия получала боеприпасы с завода в Сталинграде. Это позволило сберечь людей. Алексей Исаев опровергает еще один миф, касающийся Георгия Жукова, который якобы не берег солдат: 

– Он и под Москвой говорил, что надо беречь людей. Это позволяло обучить личный состав, провести одну из блистательных операций. Правда о войне – это лучшее опровержение утверждений фальсификаторов, которые стремятся принизить подвиг нашего народа.  С 2003 года я изучаю архивы Министерства обороны и не могу остановиться, не могу не восхищаться этими людьми. 

Сейчас много спорят о потерях вермахта и его союзников. По словам Исаева, их можно было свести один к одному, если бы наша армия зверствовала так же, как фашисты, то есть если бы в конце войны расстреляли всех пленных. Немцы же попросту морили наших узников. Потому потери Красной Армии были вдвое выше, чем у вермахта. А если брать безвозвратные потери, то соотношение еще хуже –  2,5 – 2,7. 

– Ужас 1941 года состоит в том, что наши пленные не выживали, – поясняет историк. – Немцы систематически завышали число пленных, чтобы из их командования никто не спросил за советских солдат, уморить которых они считали своей задачей. 

Потери вермахта очень близки к оценке  июня 1945 года, тогда Генштаб подсчитал, что на советско–германском фронте погибло около пяти миллионов немцев. Это не касается демографических потерь. При этом Алексей Исаев указывает, что у нас с подсчетами потерь было лучше, чем у Германии:

– У немецкого порядка были недостатки, в том числе из-за хаоса в документации, которая редко дает внятные цифры. А с 1944 года бардак нарастал. Только осенью немцы подсчитали, сколько они потеряли летом 1944 года. С конца осени этого года до капитуляции их потери оцениваются в 1,2 миллиона человек. Но нет градации – сколько на западе и востоке. Румыния были самой многочисленной по числу штыков союзницей Германии, она потеряла 360 – 380 тысяч человек. Финская армия была наиболее стойким союзником Германии, ее потери оцениваются в 50 тысяч человек. 

Если учесть венгров, то пособники Гитлера потеряли около 400 тысяч человек. Что же касается наших союзников, то даже когда они вступили в войну, их вклад несопоставим с ролью Красной Армии, говорит Алексей Исаев:

– Более 75 процентов безвозвратных потерь немцев – это советско-германский фронт. Именно Красная Армия сломала хребет германской армии. Эти данные можно встретить в том числе у западных историков, которые имеют хотя бы частичку добросовестности. Неудивительно, что все больше публикаций, выходящих на Западе, касается Восточного фронта.

Вывод Алексея Исаева развил ответственный секретарь Изборского клуба России Олег Розанов:

– Если говорить с точки зрения практического гуманизма языком наших англосаксонских партнеров, то более 75 немецких и союзнических дивизий было уничтожено на советско-германском фонте. Иначе говоря, 75 процентов акций принадлежит СССР и только 25 – союзникам. То есть мы можем говорить, что у нас в войне были младшие партнеры. 

По словам Олега Розанова, все инсинуации о том, что СССР якобы готовился напасть на Германию, легко опровергаются. У Гитлера разработали план Ost, который к Нюрнбергскому процессу не сумели собрать:

– Но сейчас он собран, и мы видим, что немцы готовились со всем их педантизмом к войне. Что предполагалось сделать с СССР, со славянским населением? Что нас ожидало в случае победы немцев?

Алексей Исаев  подтвердил, что сейчас уже достаточно документов, чтобы понять: русских и другие народы ждало уничтожение. В том числе жителей Прибалтики, которые почему-то думают, что с ними гитлеровцы начали бы обниматься:

– В действительности унтерменшей, «недочеловеков», планировалось вытеснять на восток и освобождать жизненное пространство для «высшей расы». Восточную Европу, которая нас ненавидит, даже полыхает ненавистью, ждала незавидная судьба, если бы Красная Армия не победила. Восточноевропейские народы были бы оттеснены на восток. Русские обречены были на жизнь в темноте: никакого образования, медицинского обслуживания. А ведь медицина стала серьезным достижением двадцатых – тридцатых годов, что сыграло свою роль во время войны, так как бойцы быстро возвращались в строй. Ценой поражения было бы не просто уничтожение СССР, но и русских как нации. И не только русских. Это коснулось бы всех республик, в том числе Кавказа. У нас были большие потери, но они спасали нашу страну.

Фото: «Брянские новости»