Поездка на Украину: сквозь войну и ненависть

В конце октября житель деревни Луговки (Мглинский район) Василий Рябов по семейным обстоятельствам вынужден был отправиться на Украину – в город Горловку, ныне входящий в Донецкую Народную Республику (ДНР). Вернувшись из недолгой поездки, Василий Захарович пришёл в редакцию районной газеты «Мглинские вести», чтобы поделиться впечатлениями от пережитого, увиденного и услышанного. Наверняка, читателям будет интересно узнать о том, что происходит на востоке соседнего государства. Узнать не из потока теленовостей, а от очевидца.

– Моя сестра Анна, жившая с семьёй в Горловке, 23 октября ушла на дачу сажать чеснок под зиму и пропала. Домой не вернулась. Нашли её к вечеру следующего дня в подвале заброшенного дома в дачном посёлке – мёртвой. Мы так и не узнаем никогда, что же на самом деле с ней произошло, в медицинском заключении написали, что смерть наступила от сердечной недостаточности. Там сейчас на смерть почти не обращают внимания: ну, убили и убили… Поселок дачный находится за городом – между блок-постами ополченцев ДНР и украинской армии, или, не знаю, как эти силы назвать, которые проводят так называемую антитеррористическую операцию против двух народных республик, образовавшихся на территории Донбасса.

Расскажу, как добирался до Горловки, в которой и сам когда-то жил. Раньше, ещё до печальных событий на Украине, ходил поезд «Киев-Луганск», я садился на станции Конотоп. Теперь в сторону Донецка ни один поезд не идёт из Харькова, все отменены. Потом узнал, что практически все железнодорожные мосты в том направлении разрушены. Сажусь в метро, еду до конечной остановки, выхожу на окраине Харькова. И – чудо – вижу автобус рейсом на Донецк. Он переполнен пассажирами, еле уговорил водителя взять и меня. Он взял с меня за проезд 250 гривень. Кстати, за 1000 рублей дают 340 гривень, такой обменный курс был на конец октября.

Вместо обычных пяти с половиной часов ехали 13 часов. Потому что двигались не по трассе, а по полям – вдоль посадок. По шоссе ехать нельзя: либо заминировано, либо всё раскурочено и в воронках от снарядов. Увиденное в пути меня потрясло до глубины души. Одно дело – видеть и слышать по телевизору, другое – увидеть всё своими глазами. Заправки, кафе вдоль дорог все разгромлены, стёрты с лица земли. Кукурузные, подсолнечные поля стоят неубранные. У огромного поля с капустой мы даже заблудились, сделали круг. Зато в полях, а не только на дорогах, стоят танки и БМП украинской армии, оборудованы укреплённые позиции. У ополченцев такой техники я не видел. Рядом коровы и козы пасутся…

На блок-постах обеих воюющих сторон автобус останавливали 20 (!) раз. Пассажиры выходят, у них проверяют документы. Невооружённым глазом видно, как вооружённые молодые люди упиваются своей властью и силой, хотя ничего плохого пассажирам не делают. Некоторые из проверяющих, как мне показалось, не совсем трезвые, но это мелочь военного времени.

Наконец прибыли в Донецк на южный автовокзал. Центр города в относительной целости и сохранности, только единичные разрушения зданий. Но на окраинах, мне сказали, совсем иная картина. Таксисты предлагают свои услуги. До Горловки, а это в сорока километрах от Донецка, один просил 1000 гривень, другой соглашался ехать за 250. Но был уже вечер, ехать не пришлось – из-за комендантского часа: с 19 часов до 7 часов утра. Читаю объявление: «Дончане! Не переводите часы! Время у нас московское!» Надо было искать ночлег. Тут же, на автовокзале, какая-то женщина мне предложила снять комнату на ночь – за 100 гривень. Соглашаюсь, иду с ней. В четыре часа утра просыпаюсь от страшного грохота. «С добрым утром» по-донецки, это значит, начался обстрел. Но я-то не знал… Вскакиваю, бегаю по квартире, ищу хозяйку, кричу: «Надо куда-то бежать, спасаться!..» А женщина мне так спокойно: «Да ложитесь вы, спите спокойно, это далеко стреляют». Я был потрясён. Позже, уже в Горловке, белым днём иду по скверу и внезапно начался обстрел. Впереди меня старушка шла, я в страхе к ней подбегаю: «Вы слышите? Стреляют!» А та, даже с некоторым недовольством, не сразу мне ответила: «Та шо я – чи глуха?.. Я не глухая, слышу. Стойте вон по-над той стеной того дома, сейчас всё закончится…»

Да, телевидение в Донецке только российское, радиовещание тоже. У них даже радиостанцию «Маяк» ретрансляторы ловят, а вот в нашем Мглинском районе «Маяка» давно нет. Хотя не всех дончан это устраивает: по российскому радио не передают сводки местной погоды, только про погоду в Крыму можно узнать.

Прибыл на следующий день в Горловку, посетил могилу сестры, на похороны я не успел. Поехал к другим своим сёстрам в Донецк. Видел баррикады в районе известного, наверное, уже всему миру аэропорта. Метров сто разделяет позиции ополченцев ДНР и украинских силовиков. Господи, как же страшно они ругаются друг с другом!.. Только одни кричат на русском языке, другие отвечают «на мове», и отборные маты несутся с обеих сторон. И те, и другие прекрасно друг друга понимают – ненависти перевода не требуется. Ни миром, ни даже перемирием здесь и не пахнет.

И невольно вспомнился эпизод из «Войны и мира» Льва Толстого. Тот, в котором русские и французские солдаты – каждые на своих позициях – пьют кофе, мирно переговариваются друг с другом, шутят. А завтра вступят в бой между собой – но это ведь завтра, а сегодня-то перерыв между боями и можно быть и оставаться хоть на краткий миг людьми. Конечно, война войне – рознь. Возможно, я сравниваю несравнимое. Только свободный от знаний, в том числе и знаний исторических, человек может со стопроцентной уверенностью утверждать, что Украина едина. С XII века не было единства между Левобережной и Правобережной Украиной: гетманы то ляхам (полякам) служили, то московитам (России). Труден и извилист путь становления государства Украины, и не об этом сейчас речь. Про сегодняшнюю ситуацию в стране ходит такой анекдот: «Живут муж с женой, как кошка с собакой. Им советуют развестись. Но муж грозно отвечает, что лучше убьёт нелюбимую жену, но не разведётся». Но как стать единым тому, что изначально не было единым?

Здесь, на востоке Украины идёт самая настоящая гражданская война – самая дикая, самая страшная, самая жестокая и самая беспощадная из всех видов войн. Такие войны, как правило, кончаются не миром, а победой одной из сторон. Ненависть разлита в воздухе, точек соприкосновения нет никаких. Я убедился в этом, когда поговорил с мужчиной, который записывался в ряды ополченцев в Донецке, прямо на автовокзале. Он держал в руках какой-то листок бумаги и пересчитывал гривны. Дёрнуло же меня спросить: «Получили деньги и теперь убежите?..» Он меня чуть не убил на месте, оскорбился до глубины души и ответил: «Мы все равно прогоним бендеровцев! Донбасс будет свободным!» Он так и сказал – «бЕндеровцев», а не «бАндеровцев».

Ещё один эпизод. 2 ноября я побывал на избирательном участке в Горловке, в одной из школ. Очередь из желающих проголосовать на выборах правителей ДНР была просто огромной – в несколько рядов. И что меня поразило больше всего? Женщина с грудным ребёнком, безногий инвалид отказались пройти без очереди к столу с бюллетенями, сказав: «Мы за свою республику выстоим до конца». Они свой выбор сделали задолго до выборов. И не суть важно, что бюллетени были напечатаны на обыкновенной белой бумаге без какой-либо защиты. И никакой музыки на избирательных участках, никаких буфетов – всё очень сурово и серьёзно. Я понял: не желают люди, живущие здесь, вписываться в украинскую действительность. У них действительность теперь своя, с ориентацией на Россию. Они защищают территорию своей жизни. Люди голосовали сердцем, и их можно понять. И против них ведётся война, и они ведут эту войну.

На обратном пути мне, считайте, повезло. На одном из блок-постов молодой солдат украинской армии высадил-таки меня. Мои отговорки – что приезжал на похороны сестры, что мне уже 68 лет – на парня не подействовали: «Пройдёмте со мной» – и весь сказ. Со страху я перешёл на украинскую мову, я ведь в советское ещё время 23 года в Харькове проработал, украинский язык знаю так же хорошо, как и русский. Услышав «ридну мову» и то, что я учитель, парень смягчился и разрешил ехать дальше. По всей видимости, меня хотели потом обменять, как пленного ополченца. Это в лучшем случае…

В Харькове я встретился со своими давними друзьями и знакомыми. Одна горечь осталась от этих встреч. Мои украинские друзья наговорили мне много чего. От них я услышал, что это Россия напала на Украину, что это мы, русские, стреляем на востоке Украины по своим, что это мы отняли у них всё, что они теперь ненавидят русских… Я пытался их переубедить, пытался апеллировать к разуму и историческим фактам. Увы, они меня не слышали. Не хотели слышать. Я стал для них чужим. Когда увидел на выезде из Харькова огромный билборд с оскорбительной для президента России Путина надписью, понял, что все мои попытки вразумить бывших друзей будут натыкаться на … вот такие билборды в их сознании. Заглянул я в один из сентябрьских номеров «Селянской газеты приусадебной», издающейся в Харькове. Вот что прочёл. По результатам социологического мониторинга, проведённого украинским институтом социальных исследований имени Александра Ярёменко, 57% жителей Украины считают, что в Донбассе идёт борьба за сохранение территориальной целостности страны, и ещё 25% опрошенных такое мнение поддерживают частично. А 31% граждан Украины считает войну в Донбассе гражданской.

На площади Свободы в городе Харькове на месте одного из самых больших памятников Ленину остался один лишь постамент – в виде женского каблука, и пустота площади просто поражает. Снести памятник легче всего – много ума не нужно. Нет отныне и легендарной Саур-Могилы – памятника древности и героического эпоса украинского народа. Курган этот – одна из самых высоких точек Донецкого кряжа, поднялся на 278 метров выше уровня моря. Здесь жили люди ещё во втором тысячелетии до нашей эры. После Великой Отечественной войны здесь всем миром – на деньги шахтёров – создали величественный мемориальный комплекс в память о погибших советских воинах, четверо суток сражавшихся с фашистами за взятие высоты. Место было необыкновенной красоты, завораживающей всех, кто здесь смог побывать. Теперь здесь одни руины, глазам больно на всё это смотреть. Война всё уничтожила. Зачем украинцам нужно было стирать с лица земли этот памятник? Чтобы стереть из народной памяти легенду о казаке-мстителе Сауре, защищавшем свой народ от рабства крымских татар? Зачем воевать с собственной историей?..

Мне всегда казалось, что развязать войну между двумя славянскими народами невозможно. Ну, с чего вдруг людям возненавидеть и убивать друг друга? Но оказывается, что войну развязать легко, надо только дать людям ложную картину мира и назвать вещи ложными именами. Ах, если бы мы все и всегда помнили, к чему ведёт разлад между гражданами, населяющими одну страну.