5. На Берлин и дальше. Поиски немецкого времени

Часть 5. Часть 4. Часть 3. Часть 2. Часть 1.

Евгений Самсонов, Григорий Щепкин, Брянск – Оснабрюк, Германия

Фольксвагеновский завод в Оснабрюке собирает не только спортивные  Porsche Boxster, но и самую аскетичную в мире по своему аппетиту модель Volkswagen XL1. Мы не смогли проверить, действительно ли этот скромняга, оснащенный элекротягой, потребляет в среднем всего 900 граммов топлива на 100 километров. Да и не было такого желания, как нет его у многих наших соотечественников, живущих в Германии. Далеко не все очаровались компактными машинками, не все забыли, на чем ездили и ездят в России. Вот и наш приятель тосковал о своем  разбитом «Мицубиси», который отличался неукротимой мощью, а сейчас никого не привлекает даже за 200 евро. 

В ту пору, когда наши перегонщики толпами ездили в Германию за потрепанными «нежигулями», приятель тоже встроился в этот бизнес, подыскивая  для бывших соотечественников недорогие автомобили  и неплохо зарабатывая на этом. Но теперь российский рынок насытился, в том числе за счет низкопошлинных машин, приобретенных в Белоруссии, и наш приятель оставил доходное ремесло. 

Впрочем, ему в любом случае пришлось бы прекратить это занятие, так как пошатнулось здоровье. Но вот тут оказалось, что немецкое государство весьма социалистично. Оно заботится даже о тех своих жителях, которые никогда на него не трудились. Например, если жена ухаживает за мужем-инвалидом, казна будет платить этой семье около 60 тысяч рублей. Правда, это касается инвалидов,  которые без посторонней помощи почти ничего не могут. Но  даже  при слабом недомогании назначается пособие примерно в 400 евро. Для этого, однако, надо пройти тщательный контроль медиков, причем они будут оценивать и то, какой уход требуется инвалиду.

Уже скромное пособие не позволяет впасть в нищету. Наемная  двухкомнатная квартира площадью около 60 квадратных метров обходится постояльцам менее чем в 20 тысяч рублей. Причем в конце года они обычно получают компенсацию, если сэкономили, скажем, на отоплении. Показания всех  датчиков, навешенных на батареи, снимает контролер, и затем вам возвращают разницу между средней нормой потребления тепла и действительно использованным. У наших приятелей получается что-то вроде тринадцатой зарплаты, то есть около 15 -20 тысяч рублей. Теперь вспомните, как часто вам возвращали деньги за сэкономленное тепло или воду брянские коммунальщики. Смешно? А вот нашим  приятелям было не смешно. Они сказали нам тысячу сочувственных слов, прося  передать их землякам. Передаем. 

И все же  наши соотечественники, давно живущие в европейских странах, представляют российскую жизнь мрачнее, чем она есть, соотнося ее с действительностью десятилетней давности. Но с чем нам не хотелось спорить, так это с действительностью немецких городов – мирных, тихих, несуетных. Как же так, гадали мы, в том же Бремене живет больше людей, чем в Брянске, здесь и концентрация автомобилей выше, но вот нет ощущения тесноты, нервозности, нет  дурной агрессии, нет, в конце концов, «пацанов», которые давят на акселератор даже тогда, когда пересекают  двор, где гуляют дети, или ныряют под арку замызганного дома, откуда всегда веет пивным смрадом. 

Кружа по Оснабрюку, мы убеждались, что  он очень грамотно разрезан транспортными коридорами, оставляя водителю возможность доехать  до нужной точки множеством путей. В середине города мы заметили только один котлован, где собирались строить какое-то здание. Оно будет, как и соседние, низким.  Причем строят его на месте какого-то ветхого строения. Вот и вся точечная застройка. Тут даже без тщательных исследований ясно, что она не повлечет заторы. Указующий перст власти ощущается всюду, но кроме него есть и традиции градостроительства, которые стали частью немецкой культуры и воспитания. Не думаем, что кому-то из жителей Оснабрюка взбрело бы в голову поставить  посреди города коробку гипермаркета или водрузить семнадцатиэтажную свечку во дворе дома.

− Но у вас же много земли, − возмущались наши приятели, подзабывшие остроту клыков и когтей наших коррупционеров.

 

− Говорят, что много, − отвечали мы. −  Говорят, до самого Тихого океана страна тянется. Но мы умудрились сделать так, что живем в пробках, что у нас нет тротуаров, а тем более велосипедных дорожек.

 

− Да… − грустно говорили бывшие соотечественники.

Но была и у них радость из России.  «Бородинский» хлеб, который мы привезли по их просьбе, водка со слезным для них словом «Русская» и икра. Хозяин дома, попробовав ее, воскликнул, как античный актер:

− Изумительно! Я таю вместе с ней… Где вы ее взяли?! Я такую последний раз ел при нэпе. 

 Мы посмеялись, но не преминули объяснить, что это обычная икра, которой полно в наших магазинах:

− А разве у вас не продается?

 

− Да все здесь продается, − сказал приятель. – И икра, и «Бородинский», но они не такие, как в России. Не то! Здесь не очень вкусные  продукты.

С этим мы согласились, побывав в обычных супермаркетах. Цены почти не отличаются от наших, разве что «зеленая» еда, которая здесь считается натуральной,  подороже  раза в полтора. Возможно, мы просто не те товары бросали в корзину. Но вот немецкое вино  почти всегда на высоте. Даже то,  цена которого баснословно низка. Литровая бутылка всего за 75 рублей −  где вы сыщете такое? А оно совсем недурное, в чем мы убеждались почти каждый вечер, дегустируя разные сорта – и дешевые, и относительно дорогие. По  возвращении домой мы так и не нашли знакомых этикеток в своих магазинах.

Можете осуждать нас, но мы не побывали ни на одной площадке, где торгуют подержанными автомобилями, ни в одном автохаусе. Не было никакого желания вблизи разглядывать то, что и издалека легко угадывалось. Знакомые модели, знакомые цены. Конечно, они ниже, чем в России, но дома  вас ждет  солидная прибавка стоимости за счет пошлин. Немцы считают не хуже нас, потому тот же калужский «Фольксваген» целиком использует дозволенную нашим правительством  пятипроцентную долю «отверточной» сборки в общем объеме производства. Разумеется, эти пять процентов отдают дорогим моделям.  Вот и попробуйте посоревноваться с легальными  импортерами, а тем более производителями, у которых есть изначальная фора от нашего государства. Мы спрашивали у тех, кто еще пытается перегонять автомобили из Европы, остался ли смысл в этой работе. Они отвечали, что  теперь нужно быть почти профессором в этом деле, если хочешь слышать звон евро в кармане.

Кстати, та же самая несправедливость по отношению к одиноким пьющим гражданам и на алкогольном рынке. На границе вам не позволят ввезти больше пяти литров на человека, (причем  за два литра из пяти заплатите огромную пошлину), а вот коммерсантам разрешают импортировать вино вагонами и составами.

Таким образом, вкус настоящего немецкого вина остался в Оснабрюке – городе Ремарка, множества кирх и потешных скульптур. Огромные храмы здесь пустеют, как и по всей Европе. Но все же кто-то заходит и садится на скамейку, слушает священника, повторяет молитвы, оставляет записи в  книге посетителей. В ней мы нашли и русские слова: «О, всемилостивый, долготерпивый Господи!..» Короткое, но проникновенное обращение неведомой нам Ольги, занесенной в Германию.

В Оснабрюке невозможно пройти мимо забавных скульптур, изображающих средневековых королей, рыцарей и дам, тихих чиновников, владельцев пивоварен и трактиров, всякую живность, из которой выделяются  смешные ощерившиеся коты. Но что нам до персонажей Вестфальского мира, который когда-то был заключен в этом городе! Нас, представителей пролетарского края, очаровал шедевр рабочего искусства. Опершись на перила, вглядывается в мутную воду небольшого канала мужичок, из кармана которого торчат самые настоящие ключи. В серьезной брюзгливости специалиста, которого мы сразу прозвали сантехником, сосредоточена ответственность  за судьбу не только Оснабрюка, но и всего мира. 

Понятное дело, за канализацию немецких городов с такими людьми нечего опасаться:  по каналам бежит вода, которая хотя и не так светла, как мечталось бы, но достаточно чиста для того, чтобы по нему плавали утки. Они  с удовольствием заглатывали брянский хлеб. Кроме всего прочего, исправность инженерных  систем доказывают и уличные туалеты, которые можно спутать с афишными тумбами. Ни грязи вокруг, ни даже неприятных запахов. Бросил монетку – дверца-то и откроется. Как все просто! И как ужасны синие  смрадные будочки, которые иной раз выставляют в наших городах, даже в столице.

И все же нас больше занимал другой вопрос: насколько чисты  отношения немцев и тех, кто «понаехал тут», а таких очень много?  Поняли, что этих-то отношений почти нет. Изредка наши приятели приглашают в гости соседей или принимают их приглашения, но в праздники такие встречи не превращаются – больше визит вежливости. Потому чаще все же встречаются со своими  соотечественниками. При этом стараются гулять тихо, не тревожа других жильцов небольшого дома. Кто-то привык к этой тишине и обеспеченности незаметного существования,  но кто-то, как наш приятель, благодаря Германию за приют, все же не сроднился с этой землей.

Какая она? Нескольких дней блуждания по Оснабрюку оказалось, конечно, мало для того, чтобы познакомиться с его историей, с тонкостями его жизни, даже с особенностями автомобильного мира. Но первое прикосновение ценно само по себе. 

Фото: Евгений Самсонов и Григорий Щепкин, «Брянские новости» − «Брянская автомобильная газета»