Кулагин и Шкапцова отказались рассчитаться с полицией за напрасные поиски дочери

На очередном заседании суда по делу об убийстве Ани Шкапцовой допросили 11 свидетелей, среди которых были и родственники обвиняемых.

На сей раз «отказников», скрывшихся за письменными показаниями не оказалось, потому и заседание длилось долго – три часа.

Впрочем, началось оно не с допроса свидетелей, а с представленного суду иска брянской полиции. В УМВД потребовали от Кулагина и Шкапцовой  возместить  финансовые расходы на поиск якобы пропавшего ребёнка, а это более 26 тысяч рублей, потраченных на командировку сотрудников в столицу и бензин.

Между тем стражи порядка отказались от первоначальных требований возместить им средства, которые ушли на «оплату денежного содержания» полицейских, а это, между прочим, свыше миллиона рублей.

Щедрый жест правоохранителей подсудимые не оценили. Оба с предъявленным иском не согласились, высказав своё «нет»: Кулагин − уверенно и невозмутимо, Шкапцова – чуть слышным голосом.  Кулагин, кстати, восседал  в привычном «аквариуме»  теперь уже без «браслетов». Шкапцова, в отличие от прошлого заседания, слёз не лила, и даже в пол смотрела меньше, чем обычно.

Пришло время свидетелей. Первой вызвали Татьяну Акулову – хозяйку квартиры,  которую снимали Кулагин и Шкапцова. Сдавая жильё парочке, разве могла женщина подумать, что в её доме будет казнён ни в чём не повинный ребёнок?

− Квартиру я сдала им в конце июля 2010-го, − вспомнила Акулова. – Дала объявление в газете – откликнулась Светлана, именно она мне и позвонила. Осмотренное жильё ей пришлось по душе, но без Александра принимать решение она не захотела −  мол,  вечером вернётся из Москвы муж, тогда они вместе придут, и мы с ними обо всём договоримся. Пришли.  Квартира им понравилась, и они остались. Спросила  у них документы – Света сказала, что паспорт забыла, а Кулагин свой показал. Были ли жалобы на них от соседей? Да, соседка этажом ниже однажды пожаловалась, что они её залили. В другой раз врубили музыку в четыре утра. Я потом с ними переговорила – квартиранты пообещали, что подобного больше не повторится. Приходила каждый месяц за деньгами. Платили они всегда вовремя. Не помню, чтобы Светлана жаловалась на мужа. Наоборот – хвалила его, говорила, что её Саша очень хороший, всё умеет. Кулагина я, приходя за деньгами,  видела раза два или три. Говорил со мной вежливо, даже предлагал сделать в квартире ремонт. Никакой грубости не было. Между собой при мне они тоже общались нормально, за ручки держались… О том, что Светлана беременна, я узнала, заметив, что она сильно поправилась. Думала, съедут – жить на пятом этаже с малышом не очень-то удобно, коляску таскать… Но нет – сказали, что будут жить здесь и дальше. Хотя я сразу предупредила – сдаю квартиру на год-два, не более. Какой матерью была Шкапцова? Могу сказать, что, когда я приходила, в квартире всегда был порядок, девочка была чистенькой. В мой последний приход – в  середине феврале 2011-го – Анечка уже топала в ходунках, ещё ко мне подошла, я с ней немножко поиграла… Светлана  говорила – дочурка хорошо развивается, папу очень любит, да и отец в ней души не чает.  Шкапцова ещё попросила убрать старые вещи, очистить место для детской кроватки, её они с мужем собирались купить 23 февраля: «Как Саша приедет, я вам сразу позвоню». Но не позвонила. 8 марта я послала ей поздравительное СМС, она мне ответила. О «похищении» Ани я узнала из СМИ.

В словах свидетеля усомнился «пострадавший» Владимир Шкапцов:

− Как могла Света приехать  к вам осматривать квартиру  в конце июля, если в это время она находилась дома, в Почепе, на каникулах?

Вопрос остался без ответа.  Чуть позже станет ясно, что родители многого  не знали о своей дочери. В том числе, где она бывает и с кем.

Но об этом позже, а пока слово предоставили той самой соседке, которую  заливали и изводили  громкой музыкой в поздний час  Кулагин и Шкапцова. Яна Брылёва подтвердила, что жильцы с пятого этажа несколько раз сильно её доставали, но до серьёзных конфликтов, впрочем, не доходило.

Ну а затем в зал вошла Галина Шкапцова – мать обвиняемой, в раз съёжившейся и всхлипывающей на своей скамье.  На Кулагина появление «тёщи» впечатления не произвело. Всё так же спокоен в ожидании того, что скажет свидетельница.

А свидетельница, путаясь в показаниях, принимается выгораживать дочь. Если верить её словам,  судят не соучастницу убийства собственного ребёнка, а кроткую и смиренную жертву трагических обстоятельств. Но кто бы посмел упрекнуть в этом мать, защищающую своё родное дитя, пусть даже и выросшее в лживое и циничное чудовище?

− Света Шкапцова – это моя дочь, − ответ на вопрос, кем ей приходится обвиняемая,  сразу же обозначил  позицию Галины.  Она как близкая родственница может отказаться от дачи показаний, но нет:

− Я за дочь, я буду говорить.

И вот  Галина рассказывает о том, как дочь связалась с Кулагиным.  Впервые об этом типе мать узнала летом, когда он регулярно названивал Светлане, гостившей дома, в Почепе. Студентка Шкапцова, страдавшая бронхитом, взяла академический отпуск, чтобы подлечиться и заново начать учёбу на третьем курсе. С сентября жила в «общаге», домой приезжала на выходные, а затем неожиданно решила перейти на квартиру –  как будто бы вместе с подругой, а на самом деле с Кулагиным. О том, что дочь сожительствует  с ним, Галине стало известно только накануне Нового года, с  самим же «зятем» женщина познакомилась лишь в августе 2011-го, уже после рождения внучки, когда до трагедии оставалось полгода…

Такие вот «доверительные» отношения были между Шкапцовой и её матерью.

Свидетельница в своих показаниях перескакивает с одного на другое, ускользает от прямых ответов, пускается в рассуждения, отношения к делу не имеющие.

Гособвинитель начинает выходить из себя, резко одёргивает допрашиваемую – та ещё больше волнуется. «Не могу сказать», «Как-то даже не помню», «Не знаю».

−  Говорила ли Светлана о замужестве после того, как узнала, что беременна? – вопрос от прокурора.

− Да собиралась замуж… Но говорила − так поживём, пока не узнаем друг друга получше.

− Но куда лучше, если у них уже ребёнок?!

− Хотела она расписаться с Кулагиным, да..

− Как Кулагин отреагировал, когда узнал, что станет отцом?

− Сказал: никаких абортов, только рожать, и всё. Очень хотел дать дочери свою фамилию. Но всё тянул – то паспорт нужно поменять, то ещё что-то… Анечке уже почти три месяца, и мы сказали дочери – сколько можно ждать, давай ей нашу фамилию.

− Дочь как-то объясняла вам, почему не захотела остаться в больнице с девочкой, когда ребёнка поместили в отделение для недоношенных детей?

−  Она говорила, что уезжала всего на три часа, проверить всё ли в порядке дома. Но потом вернулась к Анечке.

− Светлана сообщила вам, что в течение месяца находилась рядом с дочерью?  То есть врала вам, рассказывая, будто лежит в больнице в то время как её там не было?

− Нет, ну она была… Её же отпустили…

− Ваш ответ понятен.

Галину становится жаль. Бедная женщина из последних сил старается ненароком не очернить дочь. Но уж слишком очевидны эти её отчаянные попытки, вызывающие  уже не скрываемое прокурорское раздражение.

− Вы будете уже отвечать на поставленные вопросы? Что вы сейчас пытаетесь доказать суду?

А  суд из рассказа Галины  узнаёт о взаимоотношениях дочери с сожителем. И синяки видела мать на теле дочери,  и долго разговаривать с матерью по телефону он жене не давал, рявкая: «Кончай болтать!».

− Светлана мужа боялась, всё делала только с его разрешения, «как собачка  на  цепочке». Очень она доверчивая.  Кулагин – её первая любовь, приручил он её. Сначала любила его, а потом уже, наверное, боялась. Когда пропала Анечка, Света меня успокаивала: «Мама, не волнуйся, её обязательно найдут». Я смотрела на неё и понимала – да это не та Света, которую мы знали.  Резко осунулась, вся в слезах, мешки под глазами… 12 марта это был уже совсем другой человек… Любила ли она девочку? Да она рта никому не давала разинуть, чтобы Анечка вдруг не расплакалась…. Ребёночек всегда накормлен был, ухожен.

Когда уже суд её отпустил, Галина вдруг вспомнила:

− Это было утром 30 марта, когда  уже несколько недель искали Аню. Позвонил Саша и закричал в трубку: «Спасайте Свету! Вы же знаете характер Светланы: её только припугни, приставь пистолет к виску – и она всё возьмёт на себя».

Тут поднялся Кулагин. Размахивая руками, стал зачем-то спрашивать про  коляску, которую «тёща» предлагала молодым родителям  в  качестве помощи. Смысла этого вопроса не понял никто. Впрочем, к странному поведению обитателя  судебного «аквариума» на процессе уже привыкли.

Зал суда Галина не покинула. Попросила разрешения остаться в зале. Ей, конечно же, позволили.

Потом суд выслушал полицейских, которые в день мнимого похищения принимали участие  в поисках ребёнка. Оба сошлись в одном – то, что Шкапцова выглядела слишком спокойно для убитой горем матери, насторожило сразу же.

После перерыва показания дал дядя Кулагина Михаил, поведав уже известную историю игры в прятки от правосудия в подполье его дома. «Конечно, если б меня предупредили и рассказали, что они сделали, я бы не пустил их к себе ни в коем случае», − в очередной раз промолвил опечаленный дядя.

Далее пришла очередь таксиста, который отвозил Шкапцову и Кулагина в почепское село Анохово в тот день, когда они  решили сбежать от следствия и скрыться в доме кулагинского дяди.  Пассажиры по пути покупали пиво. Таксист Сергей Максименко вспомнил, что Кулагин нервничал, всё время метался, пересаживаясь то на заднее сиденье, то на место рядом с водителем, а на автозаправке достал sim-карту и выбросил свой телефон. Что до Шкапцовой, то та была спокойна, улыбалась. Вот только две её фразы насторожили водителя: «Я не знаю, куда он меня везёт» и «Я не хочу с ним никуда ехать, хочу на такси вернуться обратно».

Не слишком много дали суду показания Виктора Воробьёва – мужа тёти Шкапцовой Тамары.  Его выступление было самым коротким. Запомнилась разве что его фраза о Шкапцовой: «Она мне не родня». Прозвучало это так, что стало понятно без пояснений – родство с ней этому человеку ныне в тягость.

После показаний дяди Шкапцовой, автослесаря Виктора Калмыкова, также малопримечательных («Ничего плохого о Светлане сказать не могу»),  и соседа Воробьёвых Александра Васенко, пришла очередь, собственно, Тамары Воробьёвой. Это ведь её не так давно  подруга Светланы фактически обвинила в сговоре с детоубийцами.

Тётушка держалась уверенно, сообщив о том, что была племяннице едва ли не ближе матери, являлась поверенной некоторых её тайн, но при этом до рождения Анечки  якобы не знала ни о связи Шкапцовой с Кулагиным, ни даже о её беременности.

− Бил ли её Кулагин? Знаете, в ночь на 23 февраля на мой телефон пришло странное СМС «Саша бьёт, срочно приезжай». Сообщение не подписано, номер незнакомый. Не знала, что и думать.  Позвонила Светлане – молчание. Это уже позже я спросила Свету об этом СМС. Она сказала, будто подразумевала – Саша бьёт кота.  Мне кажется, любила она Кулагина, восхищалась им. С его стороны было более сдержанное отношение.  На Кулагина племянница не жаловалась. Синяки на ногах объясняла тем, что спотыкалась о стулья. Она в него влюблена была до потери пульса, а он пил пиво, не останавливаясь – в квратире скопилась гора пустых бутылок. А Анечку Света обожала, в этом я уверена. Постоянно говорила о ней: «Кнопа моя», «Солнышко моё». Я и сама очень привязалась к малютке, сильно скучала по ней. Хотела приехать 12 марта, повидать малышку…

Ничего такого, чтобы заставило суд усомниться в её показаниях, Воробьёва вроде бы не произнесла. Напоследок вспомнила ещё один эпизод из актёрских выходок Кулагина:

− Когда искали Анечку, он как-то, будучи подвыпившим, сказал: «Полиция мою дочь искать не хочет, а я нашёл свидетелей, видевших, как её увозили». Ну давай – показывай. Идём за ним. Он ведёт нас в барак. Там лежала пьяная женщина. Кулагин – ей: «Давай рассказывай, что ты видела». Та понесла какой-то вздор. Я узнала эту дамочку, вечером 11-го видела её в компании собутыльников.  Что она знала, наверняка полиции уже рассказала. Говорю – пошли отсюда. Идём в другой барак. Там  выпивал мужчина. Кулагин приставил ему пистолет к виску: «Говори!» Тот: «Ничего не знаю!». Я Кулагина одёрнула – хватит, ерундовые у тебя свидетели… Так что было вот так.

На этом суд взял паузу до 9 апреля. Предполагается, что во вторник будет допрошен Владимир Шкапцов. А уже 10-го суду предстоит выслушать самих обвиняемых.

Фото Брянские новости

В запрете брянского концерта «ДДТ» Юрий Шевчук обвинил губернатора Денина

Другие новости